«Мэтт Бен, — с отвращением обратился Мэтт к себе, — ты дурак, позволяя себе сейчас даже думать об этом». Но он уже знал, что повернет по ветру за старым осликом, что надо найти Зеке и вместе с ним вернуться в Хорнтаун. Нельзя же, чтобы старый друг умер в одиночестве. В городе он проживет еще несколько лет.
Мэтт сел на лошадь и двинулся по следу. В некоторых защищенных местах следы сохранились. Он изредка останавливался, проверяя направление по ветру. Через час он выехал к оврагу, где удрал от шерифа.
Натянув поводья, он вынул из-под рубашки кольт и заткнул его за пояс под плащом, а потом стал осторожно спускаться.
Зеке стоял неподвижно на дне оврага, а рядом спиной к скале сидел Стар Редмен. Его голова была опущена на грудь. Возле него виднелась охапка, которую наполовину засыпало снегом. Лошадь шерифа стояла на расстоянии нескольких футов от него.
— Что за черт! — выругался Мэтт Бен. Его душил гнев.
Зеке поднял голову и навострил уши.
— Все в порядке, приятель, все хорошо, — бросил ему Мэтт и склонился к шерифу.
Редмен пошевелился и вздрогнул. Левая нога его была неестественно вывернута.
— Что случилось?
— Лошадь упала на спуске, сынок. Потащила меня. Похоже, сломана нога. Я хотел зажечь костер, но, видишь ли, отключился. Паршивое дело. Ты не слышал, я тебе крикнул…
Мэтт Бен выпрямился, выругавшись про себя. Он подошел к лошади шерифа. Она была в порядке, и он подвел ее к Редмену.
— Я не могу оставить вас здесь. Поедем обратно в Хорнтаун. Это ближе.
Пошарив в замерзших кустах, Мэтт Бен отыскал пару палок и сработал примитивный лубок для ноги шерифа. Затем помог ему подняться в седло. Для мужчины его комплекции шериф был удивительно легким. Усадив его как следует, Мэтт Бен спросил:
— Вы можете держаться? Черт побери, Редмен, вы не в том уже возрасте, чтобы вести эту жизнь.
Шериф посмотрел на него.
— Знаю, сынок, но что делать? Я охранял закон, пока другие богатели, занимаясь скотоводством и овцеводством. И как-то вдруг стал пожилым человеком, у которого нет ничего, кроме звезды и хорошей репутации.
Проведя лошадь с Редменом вверх по склону, Мэтт Бен вернулся, вскочил в свое седло и позвал ослика:
— Пошли, Зеке, покажи шерифу Редмену, что ты такой же крутой, как и он. Пошли-ка домой.
Продвигались они медленно. Порывы ветра бросали в лицо колючий снег. Шериф наклонил голову и припал к седлу. Он молчал, но Мэтт Бен знал, что он сильно страдает.
Через некоторое время Мэтт Бен спрыгнул с лошади, чтобы размять задеревеневшие ноги. Он промерз до костей. Он покрутил руками, чтобы согреться, и принялся растирать ноги лошадям и ослику, который терпеливо ждал и вел себя так, словно привык к этому, хотя и не прожил на свободе много лет.