— Сейчас это не имеет значения, — хрипло произнес тот в ответ, допивая из стакана. — Сейчас я не могу помочь тебе.
— Алекс, очнись, я знаю, что ты можешь!
— Оставь все это, солдат, у меня нет выбора и моя жизнь зашла в тупик. — С этими словами он в очередной раз повторил свой путь от дивана к бару.
— Твоя нога беспокоит тебя, Алекс?
— Что делать, я так и буду жить с этим.
— И умрешь ты тоже с этим, — сказал Вебб, поднимая оружие. — Потому что я не могу жить без моей жены, а ты хочешь отделаться от всей этой мерзости, в которую ты нас затолкал!
— Тебя, но не ее! — перебил его Конклин, наполняя стакан. — Не ее.
— Ты не понимаешь, Алекс, что убив одного из нас, ты убиваешь нас обоих.
— Тогда стреляй, черт возьми! Нажимай этот крючок, и покончим с этим! Ты думаешь, что я не помог бы тебе, если бы имел возможность? Ты не понимаешь этого, Дэвид? — Он держал стакан двумя пальцами и, неловко качнувшись, уронил его на пол. Осколки разлетелись во все стороны, но он продолжал говорить, не обращая на это внимания. — Я не хочу потерпеть еще одну неудачу, мой старый друг. — Легкая улыбка появилась на его лице. — А я уже раз проиграл, поверь мне. Я убил вас обоих и я только не хочу себе в этом признаться, надеясь, что смогу так прожить.
Вебб опустил пистолет.
— Ни того, что ты знаешь, ни того, что ты можешь узнать, сейчас не нужно. Так или иначе, но у меня есть свой шанс, и я хочу попытаться его не упустить. Но мои возможности ограничены болезнью, и вот поэтому я выбрал тебя. Если быть до конца откровенным, я ведь никого, кроме тебя, и не знаю. А еще у меня есть несколько идей, может быть, это даже целый план, но выполнить его нужно молниеносно.
— Ну-у? — Конклин для равновесия ухватился за бар.
— Можно я приготовлю кофе, Алекс?
На Конклина отрезвляюще подействовал не столько черный кофе, сколько доверие, которое сквозило в каждом слове его старого друга. Бывший Джейсон Борн глубоко уважал таланты своего бывшего смертельного врага и не скрывал этого. Они проговорили почти до четырех часов утра, проясняя размытые контуры их собственного стратегического плана, который базировался на последних реальных событиях, но предусматривал значительное их развитие в будущем. По мере испарения алкоголя, активность офицера ЦРУ возрастала, так что уже в середине их беседы он начал придавать законченные формы всему тому, что Дэвид пока формулировал весьма туманно. Он уже начинал чувствовать целиком всю основу, скрепляющую их стратегию, которая возникала в изможденном мозгу его собеседника в виде перемежающихся мозаичных образов, и облекал ее в слова.