Потом замок покинет Энни. И, конечно же, Сэм.
Он мог бы заставить Сэма подчиниться ему: тот накрепко был привязан к гаубице, которую сам же и заряжал. Но Энни он не мог постигнуть. Чего она добивается? Почему не оставит его? И зачем использовала данную им клятву против него же самого?
«Ты поклялся, что если кто-то из нас обратится к тебе за помощью, то ты не откажешь в ней. И что ты никогда не допустишь, чтобы свершилась несправедливость, если только сумеешь ее предотвратить. И вот я здесь. Нуждаюсь в твоей помощи. Несправедливость уже налицо. Идти мне больше некуда. Пожалуйста, позволь мне остаться с тобой».
Да, конечно, он должен помочь ей. Помимо всего прочего, он дал ей слово генерала.
Но почему? Не мог бы его заменить Сэм?
Проклятье!
* * *
«Итак, я умру в Гандольфо. Могло быть и хуже», — размышлял Джиованни Бомбалини, выглядывая из окна своего кабинета. Единственное, что мог лицезреть он полвека тому назад, после того как справил наполовину по-латыни, наполовину на языке ква[9]изнурительную, затянувшуюся до бесконечности заупокойную службу под неумолчный гул тучами круживших над его головой мух, — это кладбище на Золотом Берегу. Гандольфо, несомненно, — более благопристойное место.
Здесь он смог бы к тому же поработать более плодотворно: в остававшиеся еще у него недели привести в порядок хотя бы свои личные дела и сделать все возможное, чтобы наметить план действий на ближайшее будущее церкви. Он захватит с собой в Гандольфо несколько сотен аналитических записок о наиболее влиятельных епархиях во всем мире и рекомендаций по кадровым вопросам. Ему придется выбирать достойных продвижения по службе из множества кандидатур, предпочтение он будет отдавать все же молодым перспективным священникам. Хотя, такие часто не имеют с молодежью ничего общего.
Он должен был время от времени напоминать себе о том, что неподатливая старая гвардия не заслуживает презрения и не должна подвергаться ему. Старые боевые кони прошли через духовные баталии, неизвестные подавляющему большинству вопящих во все горло о необходимости реформ и перемен. Совсем не легко изменить философию целой жизни. Но испытанные в сражениях старые боевые кони знают, когда нужно отойти в сторону, чтобы пощипать луговую траву, и если только к ним обратятся, всегда готовы дать доброжелательный совет, независимо от их собственных умонастроений. Однако священнослужителям вроде Игнацио Кварце не место в церковных рядах.
Папа Франциск решил для себя, что среди последних совершенных им деяний смещений с занимаемых постов будет совсем немного. Его предсмертное слово в виде завещания зачитают после его кончины на заседании курии, а затем и опубликуют. Впрочем, от всего этого попахивает гордыней, подумал он, но если Богу не будет угодно, чтобы он, Франциск, завершил свой труд, он всегда сможет призвать его к себе, как только пожелает.