— Вот, возьмите. Теперь вы счастливы?
Мередит брезгливо взяла наряд за плечи и встряхнула.
— Платье измято.
— Так выгладите его.
— Не помню, чтобы это я его измяла.
Мадди резко вскинула голову, грудь ее вздымалась.
— Пошла ты ко всем чертям!
Выбрав момент, Майра выскользнула из-за спины Мадди и направилась к двери в гостиную, по пути безмятежно бросив Мередит:
— Я должна поговорить с вами. Немедленно.
Мередит, с ненавистью поглядев на Мадди, повернулась и удалилась с платьем в руках.
— Мне надо перепеленать Грейс и уложить ее: ребенку давно пора спать, — сказала Кэти все еще дрожащим голосом. — Надеюсь, Мадди, с вами все хорошо?
— Все прекрасно, спасибо.
Кэти кивнула и, не прибавив ни слова, покинула кухню, унося ребенка.
Мадди дышала быстро и неровно. Щеки у нее горели.
Она находилась почти рядом с Ривлином — он легко мог бы до нее дотронуться, но внутреннее чувство подсказывало ему, что делать этого не следует.
— Ты так рассвирепела — у тебя даже шпильки в волосах еле держатся, — наконец заговорил он.
— Мне все равно, — машинально ответила Мадди.
Она вынула торчащую шпильку и бросила ее на стол рядом с коробками и шалью. Вторая шпилька последовала за первой. Длинные темные локоны упали ей на плечи, и Ривлину стало трудно дышать.
— Тебе все равно, что ты стоишь посреди кухни полуодетая?
— Да, все равно, — ответила Мадди голосом, в котором еще кипела ярость.
— А стоило бы об этом побеспокоиться.
— Я стою посреди кухни борделя, Ривлин. Сомневаюсь, что это вызовет хоть малейшее удивление у того, кто войдет сюда.
— Это показывает, насколько мало ты разбираешься в подобных вещах. Войди сюда кто-то, я убью его прежде, чем он переступит порог.
Мадди отвернулась, вынула из волос еще одну шпильку и бросила на стол.
— Предупреждаю: если ты вынешь из волос еще одну шпильку, я не стану только смотреть на это.
Мадди смело встретила его взгляд, вынула шпильку, подержала ее перед глазами Ривлина и бросила на стол.
— Ты еще пожалеешь о своем поступке.
— Не пожалею.
Ривлин протянул руку и коснулся пальцами ее груди над кружевной оторочкой корсета.
— Я хотел это сделать в купальне, — тихо произнес он, — и в офисе у Майка Мигера тоже.
Мадди опустила веки и подалась к нему. Ривлин наклонился и прижался губами к ее полуоткрытым губам.
— А еще я хотел этого возле вокзала. — Он привлек ее к себе и снова поцеловал. На этот раз поцелуй был долгим, нежным и как бы предостерегающим: если Мадди хочет отдаться ему, она должна знать, как сильно он жаждет обладать ею.
Неведомые прежде ощущения потрясли Мадди. Смелость и требовательность объятий Ривлина, страстность его поцелуев, жаркая сила его тела, прильнувшего к ней… И за всем этим — желание, могучее и неотвратимое. Перебирая пальцами шелковистые завитки волос у него на затылке, Мадди всхлипнула.