– Не очень-то им повезет, – заметил Юстас.
– Вы поразительно сметливы, юный милорд! – воскликнул рыцарь. Клянусь честью, я об этом как-то не задумывался. Я понял, о чем вы говорите. – На мгновение-другое он смутился, но тут же лицо его снова стало безмятежным, и он снова рассмеялся. Но зачем же себя терзать? Разве не смешно, разве не забавно – они там суетятся, возятся, бегают по своим делам и понятия не имеют, что под их мирными городами и полями, совсем рядом расположилась могучая армия, готовая вырваться наружу, как фонтан! А они и не подозревают! Думаю, как только они оправятся от своего поражения, они и сами над этим посмеются!
– По-моему, все это совсем не смешно, заметила Джил. – По-моему, вы будете злобным тираном.
– Что? – рыцарь, по-прежнему смеясь, погладил разволновавшуюся девочку по головке. – Наша юная леди, оказывается, увлекается политикой? Не бойся, милочка. Я буду править этой страной под руководством моей повелительницы, которая станет тогда королевой. Ее слово будет для меня законом, как мое слово будет законом для жителей этой покоренной земли.
– В том мире, откуда мы пришли, – неприязнь Джил к рыцарю росла с каждой минутой, – обычно смеются над мужьями, которые под каблуком у своих жен.
– Ты переменишь свое мнение, когда обретешь супруга, поверь моим словам, – сказал рыцарь, явно полагая, что удачно пошутил.
– Моя дама совсем иная. Я буду счастлив повиноваться ей во всем, ибо она уже уберегла меня от тысячи опасностей. Ни одна мать так нежно не заботится о своем младенце, как моя повелительница обо мне. Смотрите, она даже забывает свои дела и заботы, чтобы ездить со мной верхом по Надземью, чтобы глаза мои не отвыкли от солнечного света. Я путешествую с ней в полном снаряжении рыцаря, с опущенным забралом, чтобы никто не видел моего лица. И говорить мне ни с кем не позволено, ибо посредством своего волшебства она знает, что в противном случае замедлилось бы мое освобождение от лежащих на мне злых чар. Разве недостойна поклонения такая дама?
– В самом деле, дамочка ничего себе, – сказал Лужехмур таким голосом, будто имел в виду нечто прямо противоположное.
Ужин еще не кончился, но болтовня рыцаря уже успела их порядком утомить. «Хотел бы я знать, – думал Лужехмур, – что за игру ведет колдунья с этим молодым идиотом?» «Что за ребенок, – размышлял Ерш, – держится за юбку, стыд-то какой…» А Джил думала, что никогда в жизни не встречала такого глупого, самовлюбленного и злобного поросенка. Но стоило ужину кончиться, и настроение у рыцаря переменилось. Он перестал смеяться.