Идет Яков, по сторонам глядит, а у самого ноги немеют и мурашки по спине бегают!
Князь Григорий Алексеевич Голицын сюда не пошел, хоть звали его, — поостерегся, видно. А может, и верно!
Бух...
Бух...
Бух!..
Встали вдруг!
Стражники в сторонку отошли, а на их место другие заступили, такие же черные и страшные. Дальше Якова уж они повели, да вновь по каким-то коридорам петляя, будто по лабиринту идя.
Да, видно, так оно и есть! Ведь говорили им, будто в сокровищницу шахскую иначе как через лабиринт не попасть и что в лабиринте том, что рабы строили, а после все убиты были, сто ходов и всяк колодцем бездонным кончается, который вдруг под ногами разверзается, как ты на плиту каменную встанешь. А на дне колодца того колья заостренные или гады ядовитые...
Бух...
Бух...
Бух!..
Идут спереди и позади стражники-персы. Может, те самые, про которых на базарах шепотом судачат, что они всю жизнь при сокровищах пребывают, наверх вовсе не показываясь и света белого не зная, отчего видят во тьме, будто кошки! А коли выводят их, так не иначе как в мешках, на головы надетых, дабы им всей дороги, что к сокровищам ведет, не узнать. Равно как те, что до них были, лишь половину ее знают! А сговориться им нет никакой возможности, так как шах приказал всем им языки вырезать!
И хошь, наверное, все это враки, а все равно жуть берет!
Бух...
Бух...
Бух!..
Стучат, отражаются многоголосым, пропадающим во тьме коридоров эхом шаги!
Вот дверь какая-то... Стражник, тот, что впереди шел, пред ней встал да за ручку потянул. А как дверь распахнулась, в сторону шагнул, Якова вперед пропуская.
Тот вошел.
Впереди зала была с высокими каменными сводами, по стенам лампы масляные горят, отчего бараньим жиром и копотью пахнет, под лампами стражники стоят недвижимо, будто изваяния, и у каждого в руке сабля сверкает.
Замер Яков на пороге. Да краем глаза заметил, как к нему навстречу кто-то кинулся. Отчего испугался и, хоть не желал того, шаг назад ступил... Только некуда ему было идти, потому как дверь, в какую он только что зашел, уж заперта была, и те персы, что его сюда вели, за ней остались!
Зажмурился Яков, худшего ожидая...
Но то не злодей с кинжалом к нему бросился, а персиянин в халате и чалме, что, не дойдя шаг, поклонился почтительно, руки к груди прижав, да за собой позвал, пальцем поманив.
Делать нечего — пошел Яков.
В сводах каменных дверца тайная была, куда они и ступили. А за дверцей еще одна зала, в коей по стенам сундуки стояли, и на каждом замок висел.
Персиянин в чалме к одному подошел да, огромную связку ключей из-под халата вынув, ключ сыскал и замок отомкнул, крышку наверх откинув.