Государевы люди (Ильин) - страница 4

Так себе пассажир. Самый обычный...

Через полтора часа храпящего пассажира разбудили:

— Москва, месье...

Глава 3

В Москве шел мелкий, противный дождь. В ущелья улиц текла с небес морось, фасады набухли сыростью и потемнели. И даже окна светились как-то тускло и уныло.

Ранняя весна в Москве не лучшая пора, которую зажиточные москвичи предпочитают пересидеть где-нибудь на Капри, нежась в лучах средиземноморского солнца и гуляя по набережной.

Э-эх!..

Тащиться пешком со Сретенки на Ордынку было не близко, и Мишель решил не топтать попусту ноги, решил поймать «лихача». Он остановился на тротуаре в свете фонаря, поглубже втянув голову в воротник дождевика, и стал ждать.

Очень скоро в ближайшем переулке загрохотало зажатое домами, многократно отраженное от фасадов домов эхо, выплеснулось на бульвар, куда на бешеной скорости выкатился «лихач». Мишель махнул рукой. Но тот пронесся, не обратив на него никакого внимания, вильнув задними колесами, зацепив лужу и обдав его фонтаном холодных брызг.

Бр-р... мерзость!.. Управы на них нет!

Увидеть бы его номер, найти и потолковать по душам! Но при такой погоде разве что-нибудь углядишь!

Следующий «лихач» тоже не остановился, тоже промчался мимо, распугивая грохотом ночную тишину.

Пришлось идти пешком.

Еще пару раз его обгоняли какие-то большие черные машины, но он даже не поворачивался в их сторону, предусмотрительно прижимаясь к стенам домов. Все равно никто не остановится. Понять их можно — Москва нынче небезопасна. Особенно ночная. Возьмешься подвезти из ресторации домой какого-нибудь приличного с виду господина, а он тебя, вместо денег, по темечку чем-нибудь тяжелым шандарахнет, карманы вывернет и растворится в переплетении темных московских переулков. Кто его искать станет, кому это надо?

Или строго наоборот — ты сядешь, и тебя шандарахнут, вывернув карманы и сбросив где-нибудь в темном месте в Яузу или затолкав в канализационный колодец. Известно: нынче жизнь человеческая меньше полушки стоит. Так что лучше уж пешочком...

Переправляясь через Москву-реку по Каменному мосту, Мишель мельком взглянул на белую громадину храма Христа Спасителя и быстро, махом перекрестился. Он не был набожным, но по нынешним временам, да при его-то работе имело смысл лишний раз напомнить о себе Господу Богу. Как знать... может, завтра или еще раньше, может, через четверть часа, уже на следующем повороте, придется из той вон, пропахшей мочой подворотни отправиться прямиком на небеса, где его набожность, глядишь, зачтется.

На Ордынке было пустынно.

Но скоро, как только небо посереет, из дворов повыползут дворники — сплошь татары и прочие заполонившие Первопрестольную азиаты, которые станут мести мостовые, шурша метлами, топоча и перекликаясь друг с другом.