— В раю меня уже не примут, — сказала я. — У меня, похоже, маршрут будет в другую сторону, поближе к сковородкам для грешников. За спасение моей молодой жизни я, конечно, вам буду по гроб жизни благодарна. Но вот чего я не пойму: какого черта вы там торчали столько дней сейчас? Если в целом все было ясно.
— Ну… как сказать… — Он вдруг заморгал глазами, долго ловил сигаретку в полупустой пачке, потом прикуривал от уголька из камина, бросая его из ладони в ладонь, хотя зажигалка была на столе, прямо перед его носом. И я поняла, что чего-то очень важного он мне открывать не хочет. У него вообще была особенность: он умудрялся, вывалив ворох словес, так и не сказать ничего толком. Даже в сильном поддатии. Темнила он был, наш Кузьма Михайлыч.
— Не очень красивая история вышла, Лизавета Юрьевна… — наконец заговорил он. — «Шестисотку», наш «мерс», питерская ментура прихватила. Глаз, в общем, положили на экипаж, и, судя по всему, исходила эта инициатива от тамошних погон с большими звездами. Машина почти что новая, хожена не так уж много, ну а «мерс» — он и в Африке «мерс». На свою конвейерную цену в сто пятьдесят пять кусков в баксах он, конечно, уже не потянет, но на стольник — вполне… Плюс аппаратура, которую мы в него напихали: связь спутниковая и все такое… Так что прихватили авто тамошние гаишники, устроили проверку чуть ли не через Интерпол, номера сличили на движке, на корпусе… И объявили мне, что машина ворованная, угнана из Бельгии год назад. Такого просто быть не могло. Потому что брали мы тачку вместе с Семенычем по предварительному заказу, в фирменном мерседесовском финском центре, почти три года назад и ждали заказ долго, за ними всегда очередь… В Хельсинки ездили и гнали оттуда. И тачка была новехонькая, в целлофанах, смазке, с заводскими пломбами и все такое. Так что пришлось мне оставлять при «мерее» водилу, то есть Клецова, чтобы ничего не раскурочили, и мотаться туда-сюда с копиями растаможки, актом о предпродажном досмотре, чеками и всякой другой мутотой… Еле-еле я его назад выцарапал! И теперь опять в гараже стоит. Можешь удостовериться.
Он даже голову горделиво вскинул и глядел преданно — такой верный сторожевой барбос с обгрызанными пегими усами, готовый исполнить любую команду: «К ноге!», «Ко мне!» и все прочее. Но я ему не поверила. У него были всякие замы и помы, в конце концов, в московском офисе постоянно торчит дошлый юрист, который бы не дал и пальцем прикоснуться к собственности Сим-Сима. И документацией о покупках, продажах и иных сделках он оснащен выше плеши, так что заниматься колесами было вовсе не дело Чичерюкина. Помимо прочего, он был раздавлен смертью Сим-Сима.