Рядом со стеной было просто поверить, что мир кончается здесь, что за ней нет ничего, кроме пустоты и безумия. А когда наконец придет время и люди преодолеют свой страх, когда неизвестное перестанет пугать и снова станет соблазнительным, — как тогда будет просто поставить прожекторы, натянуть проволоку и установить пулеметные вышки.
И все же вовсе не стена, несмотря на ее подавляющее величие, привлекала его внимание. Саму стену здесь заслоняло нечто более грандиозное, темное и древнее: пирамида, такая же черная и блестящая, как те, что он видел во сне; даже более высокая и более зловещая. Но сейчас он не спал, это был не сон, а настоящая пирамида из настоящего камня.
Все они увидели ее почти одновременно. Майкл заметил, что Папа выпрямился в седле и поднял руку, как будто отстраняя ее. Но через мгновение рука его упала. Он еще раньше, в машине, заметил, каким усталым и обессилевшим выглядит понтифик.
Пирамида неумолимо приближалась к ним, выступая из тумана, как корабль в океанских просторах. Черный корабль, корабль-призрак, вырвавшийся из прошлого.
Расщелина в песках вела прямо к пирамиде. С обеих сторон от себя они различали полузасыпанные очертания двери в боку пирамиды. Припорошенные песком, на них смотрели два ряда злобных лиц.
Все следы раскопок были устранены. Тут не было ни грузовиков, ни землекопов, ни отрядов рабочих, бредущих с тяжелыми корзинами на плечах. Только на восточной стене пирамиды громко хлопал на утреннем ветре забытый кусок брезента. Полированная и скользкая от изморози, гладкая поверхность гигантского сооружения как будто шевелилась под солнцем. Она походила на озеро черной нефти, вытянувшееся в небо и удерживаемое только силой поверхностного натяжения. Казалось, в любое мгновение пирамида, из чего бы она ни была сделана — из нефти, стекла или камня, — могла обрушиться на них, похоронить их в холодных песках.
* * *
В проеме горел фонарь, холодный белый свет которого только подчеркивал окружающую черноту. К отверстию вела каменная лестница.
Никто не встречал их, и проем остался пустым.
Погонщики мулов спешились у подножия пирамиды и осторожно помогли Папе слезть со своего мула.
Один человек остался приглядеть за животными, другой следил за Майклом и Айше, а двое других помогали понтифику подниматься по крутым, обледеневшим ступенькам. Пока старик поднимался, Голландец глядел на него, как будто боялся, что в самом конце пути его подопечный поскользнется и разобьется. Прошло десять минут, прежде чем Папа добрался до вершины. Когда он наконец вошел в проем, Голландец приказал: