Вам этого не понять!
У вас — «гармония», «единство духа», «полное раскрепощение человеческих возможностей», «свободное творчество», "от каждого — по способностям, каждому — по амбициям".
Тьфу!
Одно слово — гады. Как вспомнишь о вас, так Моррисон родным братом покажется, единоутробным.
Говорю я ему, дураку, хватит, давай объединяться. Сожрут ведь, не поперхнутся, по очереди, сначала тебя, придурка, потом меня, старого идиота, а потом всю нашу систему схавают!
И будем мы у краснопузых в брюхе «Интернационал» хором петь, и вприсядку нижний брейк отплясывать, под балалайку!
Нет же, он знай себе улыбается и молчит, скотина косоглазая!
Хоть фамилия у него и англоязычная, а кровь дедушки-дзяофаня так и играет. Одно слово — камикадзе недорезанный!"
Последние мысли м-ра Хаггарда растворились в долгожданном сне, в котором он увидел прекрасный пейзаж с горой Фудзиямой, вокруг которой была Великая Китайская стена, а наверху гордо реял красный флаг с гербом Моррисона, только вместо слова «Моррисон» там было какое-то загадочное слово «Мальборо», а у подножия горы приткнулся чей-то мавзолей, то ли Мао, то ли Тадж-Махал.
И он, м-р Хаггард, гордо стоял в почетном карауле, весь такой черный-черный и кучерявый, с золотыми кольцами в ухе и в носу, совершенно голый, не считая набедренной повязки и боевой раскраски по всему телу. На ногах у него были стоптанные валенки, а на голове — заячий треух. В руках его было копье и тростниковый щит, а толстые красные губы сами по себе напевали неизвестный тарабарский мотив с еще менее известными словами на очень знакомом и непонятном языке:
Я — маманя Груня!
Я — папаня Груня!
Скоро вырасту большой
Тоже стану Груней!
Самое интересное в этом сне было то, что если бы м-р Хаггард не спал, и ему показали бы все эти предметы, вроде горы Фудзиямы, или валенок, то он бы ни в жисть не догадался, с какой это планеты и для чего они предназначены, особенно шапка-ушанка.
А что такое «Груня», мы и сами не знаем!
Вот!
— Мистер и миссис Хаггард! — гаркнул здоровенный мужик с огромной седой бородой в каком-то дурацком черном костюме, обшитом золотом и в не менее дурацком головном уборе, в котором истинный знаток старины узнал бы фуражку с кокардой.
Мужик стукнул об пол какой-то палкой, которая вся переливалась и искрилась, и тут же грохнул фейерверк, затрубили фанфары, раздвинулась стена, и из нее вышли те, про кого он гаркнул, освещенные лучами расфокусированных лазеров.
Миссис Хаггард выполнила свое обещание и через полупрозрачное облако, которое все время меняло цвет и форму, было видно, что для своих сорока лет она совсем еще ничего, и если бы какой-нибудь злодей, решивший разрезать ее пополам, сфокусировал бы лазеры, то в образовавшемся полумраке