— Точно! Этот наряжен ковбоем, видите, у него есть ковбойская шляпа, на бедрах — патронташ, а на плече — автомат, без которого в прериях делать нечего. Но только вы опять, миссис Хаггард, спутали палку с «бас-гитарой», древним струнно-стенобитным орудием, — и, не дожидаясь, пока его спросят о других участниках ансамбля камерной музыки, м-р Моррисон продолжил:
— А вон та, с красными волосами, — это клавишница, а на груди у нее клавишный инструмент, называется он так из-за клавиш. Вон, видите, беленькие и черненькие такие полосочки. Она по ним бьет пальцами и этим показывает название нот, которые надо играть оркестру, спрятанному в яме перед сценой. От того этот инструмент и называется «стрингс-оркестр».
— Как же сложно было раньше играть бедненьким музыкантам. Наверное, из-за этого они исполняли такую примитивную музыку, — миссис Хаггард ни черта не понимала в хард-роке!
— А тот мужчина во фраке, сидящий за большим черным ящиком, называется пианист, а тот — в майке, окруженный стеклянной и медной посудой — барабанщик, — закончил представлять м-р Моррисон диковинные профессии, освоенные в совершенстве древними лабухами.
Пока м-р Моррисон просвещал миссис Хаггард, музыканты начали играть и петь. Делали они это очень весело, правда то, что они играли, и, тем более, то о чем они пели, разобрать было нельзя — стоял сплошной рев, и только душераздирающий визг певицы указывал, что в тексте есть намек на ту незавидную долю, доставшуюся женщине в те суровые времена, когда на многострадальной Земле господствовала эмансипация.
А в целом слова и музыка здесь были совершенно излишни. Каждый из участников сопротивления невзгодам, существовавшим в прошлом, демонстрировал наглядно, как он с ними боролся.
Певица, непрерывно издававшая боевой клич, махалась огромным, ослепительно сверкающим мечом в окружении стаи человеко-псов и каждые сорок секунд срубала по одной собачьей голове. Головы ложились у ее ног горой, и она посредством их медленно, но верно возвышалась
Конечно, это были всего-навсего комбинированные съемки, и все, что творилось на сцене, было всего лишь трансляцией на огромный стереоэкран, перегородивший ползала. И самой сцены на самом деле не было, хотя она, конечно, существовала где-то в студии. Но нас это уже не касается
Итак, вернемся к нашим драконам…
Дракон тыкал палкой, пардон, гитарой в разные стороны, ужасно корчил рожи, и особенно старался показать всем зрителям свой язык, имевший длину не менее полуметра и раздвоенный на конце. Был он шустрым малым, так как одновременно с этим скакал козлом по сцене и пускал из ноздрей пламя, а из ушей — голубой дым