Вячеслав Александрович остался недовольным;
– Сегодня дайте столько, сколько можете. Но завтра... Завтра на фронт должны идти танки не по одному в день, а десятками. Сотнями – в месяц! Что вам нужно для этого?
Освоение КВ на ЧТЗ шло медленно. Конструкторы тогда находились в Ленинграде, не хватало технологов, высококвалифицированных рабочих-универсалов, негде было полностью разместить оборудование для изготовления нового объекта. Требовались десятки и сотни специальных станков.
Малышев видел, понял все это и обещал в первую очередь укомплектовать завод недостающими инженерными кадрами танкостроителей.
Директор ЧТЗ сразу ухватился за это обещание и попросил оставить на заводе Илью Александровича Маслова, главного технолога одного Кировского завода. Маслов входил в группу специалистов, сопровождавших Малышева.
– Согласен,– ответил нарком.
– Разрешите слетать за семьей? – попросил Илья Александрович.
– Правительство позаботится об этом, немедленно начинайте работу здесь!
...Уже утром 25 июня 1941 года на Харьковский танковый завод имени Коминтерна пришла телеграмма за подписью В. А. Малышева. В ней говорилось, что в связи с необходимостью развертывать поточное конвейерное производство на ЧТЗ главный инженер завода Сергей Нестерович Махонин должен срочно прибыть в Челябинск.
В ту же ночь директор Ю. Е. Максарев, парторг ЦК ВКП(б) С. А. Скачков и другие руководители завода проводили Махонина в Москву. Он выехал на стареньком пикапе. Если учесть, что Сергей Нестерович сложением был могуч, роста немалого, то поездка в Москву в тесной кабине была для него не из легких. К полудню 26 июня он уже был в наркомате. Там ему сказали:
– Немедленно поезжайте в Ленинград, на Кировский завод. Отдохнете в поезде... Все понимаем: вы делали Т-34 и мотор В-2, теперь нужно срочно организовать конвейерное производство на ЧТЗ танка КВ. В Ленинграде ознакомьтесь с производством танка, возьмите кое-кого с собой и сразу же выезжайте в Челябинск... Вячеслав Александрович сейчас на Урале...
Бывший выпускник Военно-технической академии, успевший поработать конструктором, начальником отдела и главным инженером, Махонин приобрел репутацию одного из крупнейших военных инженеров. Немногословный, неторопливый, казавшийся даже тугодумом, умеющий, как говорили начальники цехов, «душу вымотать» – и чем? – каким-то активным ожиданием, цепкой памятливостью, он был человеком-скалой в глазах Малышева. Он сам не кричал, но и не крошился от нажима, перегрузок. За молчаливость его прозвали дедом. Нередко за эту молчаливость, за особое махонинское «давящее ожидание» ему доставалось от начальства, но Малышев знал, что внешне замкнутый дед, в сущности, всегда необыкновенно пристально следил за производством, улавливая даже через интонации, тонкие увертки и покаяния должностных лиц завода действительное положение дел.