В апреле 1942 года на одном из участков Воронежского фронта вместе с пехотой в наступление пошли два десятка КВ. Была оттепель, глинистый грунт подтаял и размок. Первые сотни метров танки двигались в запланированном [264] темпе, а дальше, когда начался подъем, одна машина неожиданно остановилась. Командир экипажа передал по рации, что танк не может дальше двигаться.
Рядом остановился еще один КВ, чуть поодаль – третий. За полчаса все КВ, которые предназначались для поддержки наступающей пехоты и прорыва вражеской обороны, стали как вкопанные. При этом ни один снаряд, выпущенный из противотанковых орудий противника, не пробил броню КВ. Но машины двинуться ни вперед, ни назад не смогли. Наступление на этом участке провалилось.
На фронт с Челябинского Кировского завода срочно вылетела бригада для расследования причин случившегося. Ее возглавил заместитель главного конструктора Н. Л. Духов. Он выслушал объяснения экипажей, других специалистов и улетел. На заводе он отобрал несколько танков, выпущенных только что, и снарядил их в пробег. Маршрут Духов определил у берега большого озера. Расчет на то, что чем ближе к воде, тем вязче грунт. Поскольку сам Духов о причине поломки трансмиссии догадывался, он не стал много времени уделять испытаниям, а поручил их молодому конструктору Владимиру Дурановскому.
– Особое внимание обратите на коробку передач, шестерни и подшипники трансмиссии. Выжмите из трансмиссии все, что можете. Гоняйте танки до тех пор, пока не остановятся, – наставлял Духов. – Что выйдет из строя первым, то, должно быть, и является причиной происшедшего на фронте случая.
Через два дня молодой конструктор явился к Духову.
– Отчет об испытании танков принес, Николай Леонидович.
– Что там?
– Большие напряжения не выдержал металл,– доложил Дурановский.
Духов взял в руки отчет, внимательно прочитал его.
– Так я и знал,– сказал он.– Не ту марку стали дали нам металлурги. А мы согласились на это. Значит, виноваты мы.
Чувство собственной вины тяжелым грузом легло на душу Николая Леонидовича. Требовалось немедленно устранять все дефекты и недоделки и еще раз испытать машины в тяжелых условиях.
Случай с двадцатью КВ оказался не единичным. Жалобы на тяжелые танки продолжали поступать и в Ставку Верховного Главнокомандования, и в Государственный Комитет Обороны.
К сотрудникам артиллерийского КБ В. Г. Грабина, которые создали танковую пушку Ф-34 для Т-34 и КВ, претензий не поступало. Но главного конструктора беспокоило то, что эта пушка не была оформлена правительственным решением о принятии ее на вооружение. Грабина нет-нет да и «подсасывало»: пушка-то хорошая, да мало ли что может случиться. Главное артиллерийское управление и Главное бронетанковое управление Красной Армии по-прежнему молчали. А их представители на артиллерийском заводе беспрекословно принимали все новые и новые партии Ф-34.