Во рту лениво шевельнулось что-то бесформенное. А, это мой язык — прошу любить и жаловать! Уж не знаю, что мне запихивали в рот, но помимо гадостного привкуса я получил еще и распухший язык...
— Ффо фа фьеффф!
О, лучше пока не разговаривать... Не хватало опозориться еще больше, чем удалось к этому времени. Такое впечатление, что наглотался соломы, на которой лежу.
Я потянул руку к лицу. Так, а это еще что? Ах, это меня все-таки связали... За локти. И на том спасибо. Недовольно фыркнув, я куснул то, что, как надеялся, не откажется и в дальнейшем быть моим языком. Ничего, заживет. Губы, похоже, пересохли, уголки рта горят. Так, что у нас еще хорошего? Голова... Кружится. И это все, что можно о ней сказать. Мысли куда-то попрятались. Ау! Где вы? Нужно срочно сообразить, чем меня отравили. Разумеется, эффект от этого зелья должен был быть более мягким, поскольку при варке или после нее были наложены чары — уж это-то я понял практически сразу. Какие? Этот вопрос не ко мне. Ясно только одно: чуть более сильные, чем на замке гварда. Хотя... Сколько прошло времени с момента укола до потери сознания? Ну да, я совершенно прав. «Глаз» наверняка сошел с браслета, уже упокоившегося на моей груди. Фрэлл, надо было прилежнее изучать лекарское дело... Ой, а я все-таки вспомнил! Ай да я! Действительно, есть такое зелье, из двух основных компонентов, кстати, опасных для жизни. В соответствующей пропорции. «Умные» названия у них длинные и труднопроизносимые, что сразу отвратило меня от заучивания, а общеупотребительных я просто не знаю. Один компонент — это гриб, второй — ягода. Действуют на совершенно разные органы и независимо друг от друга. А чары используются, чтобы гасить побочные эффекты. Только мне от этого не легче — скоро стану специалистом именно по побочным эффектам.
Не-э-э, надо что-то менять. Во-первых, руки затекают, когда на них пытаешься лежать. Во-вторых, если мне придется вставать, лучше приучить голову к вертикальному положению. А в-третьих... У меня посетитель.
Лакус, сменивший цвет и фасон костюма, но не выражение глаз. Некоторое время он смотрел на меня так внимательно, словно хотел запечатлеть мой облик в памяти на долгие времена. Потом сделал знак рукой одному из охранников:
— Дайте ему воды.
Я бешено замотал головой.
— Разве ты не хочешь пить? — Брови Лакуса медленно поползли вверх и остановились где-то на полпути к удивлению.
Я еще раз мотнул головой. Пить-то я хотел. И даже очень хотел. Но не объяснять же им, с моей теперешней дикцией, что любой глоток воды вызовет новый всплеск судорог обессиленного тела. Нет, мне придется переждать пару дней для верности, чтобы яд утратил свою силу...