Будто придя от всех границ, будто одолев все дороги, византийцы набросились на забывшихся наемников. Не одно войско погибало, рассыпавшись для грабежа, захлебнувшись добычей. Но здесь нападающий был слаб, а грабитель слишком крепок оружием и боевой привычкой. Готские сотни, чуть дрогнув, отошли, чтобы восстановить строй. Герулов же, более привычных к конному бою, чем к пешему, толпа захлестнула. Как счел потом Филемут, он потерял в этой схватке более половины из тех, кого ему пришлось лишиться в своем отряде за весь многотрудный день.
Часть мятежников под натиском готов отступила к паперти Софии. Спафарии видели черепицу, которая падала с кровли, блестя позолотой. Мятежники разрушали кровлю базилики, чтобы бить готов. Готы же, прикрываясь щитами, как под вражеской крепостью, рвались в двери – ворота такие широкие, что сорок человек могли войти туда строем.
Софийская звонница помещалась с левой, восточной, стороны, в круглой башне с крышей на высоких столбах, чтобы вольнее звучал Голос. Вдруг он смолк. Молчание воспринялось как внезапная глухота. Слух, измученный дрожанием бронзы, отказывался сразу принять другие звуки.
У спафариев не стало повода длить развлечение. Кучка мятежников еще сопротивлялась, зацепившись за Милий. Герулы гнали толпу к началу Месы, вдоль развалин бань Зевксиппа. Спафарии побежали к Палатию саженными прыжками. Последнее, что заметил Арсак, – комес Филемут не понял, что следовало загнать мятежников в западню ипподрома, где они пропали бы, как куры. Как сказать базилевсу об ошибке герула и насолить новому патрикию?
Спафарии бегом одолели сад Халке. Солдаты Рикилы Павла, почти так же роскошно одетые, как спафарии, бездельно топтали траву, побитую заморозками.
Часовые посторонились перед спафариями. Во дворе Арсак наконец додумался, как быть. Он побаивался Юстиниана, который не любил слишком умных. Базилевсу он доложит только о виденном. Потом Нарзесу расскажет о Филемуте. В промахе виновен и хитрый Мунд. Казначей любит военное дело и понимает в нем. Нарзес лучше самого Арсака повредит обоим начальникам. Готы поживились церковной утварью. Сказать Нарзесу? Конечно. Казначей, следя за путями каждого фунта золота, не забывает помощников. Евнух щедр, как настоящий мужчина.
Внутри базилику Софии разделяли по длине четыре ряда колонн. Два внутренних ряда составляли колонны, столь искусно суженные кверху, что создавалось ощущение грандиозной высоты здания. Желавший победить обман чувств вглядывался, чтобы разрушить иллюзию, в резьбу капителей, в живопись потолка. Но это было возможно лишь утром. В сумеречные часы само множество трепетных огней свечей и лампад обманывало глаз сиянием без теней.