— Настя… — прошептала Марфа и заплакала — тоненько и жалостливо.
— Плачь, Марфа, — Сычиха подошла к ней и погладила по голове, — тебе есть, о чем поплакать, Марфа.
— Доченька моя, — Марфа упала лицом в снег и обняла обледенелый холмик.
— Я говорила тебе — будет тяжело, — промолвила Сычиха и пошла прочь.
— Стой! — Марфа вдруг цепко схватила ее за руку. — Врешь, еще не все. Копай, я хочу убедиться, что она там.
— Ты сошла с ума, Марфа, — Сычиха попыталась было освободиться, но Марфа не отпускала ее.
— Я не верю тебе — моя девочка жива, — глаза Марфы горели совершенно безумным, холодным огнем.
— Что ты хочешь увидеть? — оправдывалась Сычиха. — Горсть праха? Опомнись, охолонись. Нет у тебя дочери, Марфа, она умерла. 20 лет назад. И не тревожь ты ее ангельскую душу.
— Настя! — дурным голосом взвыла Марфа. — Бедная моя, Настенька…
Когда Сычиха вывела ее из леса, Марфа по дороге пошла к городу. Сколько она шла, как смогла дойти, Марфа не знала — мир померк вокруг нее, и жизнь остановилась. Марфа брела, не глядя по сторонам, не слыша окриков, и едва не угодила под сани, лихо подкатившие к трактиру.
— Сдурела баба, что ли? — закричал на нее человек с легким немецким акцентом.
Марфа подняла голову и уставилась на говорившего невидящим взглядом.
— Марфа, опять ты? — Модестович не на шутку перепугался — он сразу и не понял, то ли волосы у нее за полдня поседели, то ли это просто изморозь белым на пробор легла. — Чего под сани бросаешься, или жить надоело?
— А мне все равно — жить, не жить… — словно пьяная, пробормотала Марфа.
— Это ты брось, — Модестович решительно взял Марфу под локоток и повел с собой.
В трактире он усадил ее за дальний стол в углу, и Марфа откинула голову на стену, как будто голова у нее была тряпичная, а шея — из веревок вязаная. Модестович осуждающе цыкнул и, подозвав полового, велел принести водочки на двоих и какой-нибудь закуски, чтобы не опьянеть с морозу.
— Вот это ты напрасно, Марфа, — сказал он ей, когда она залпом выпила стопочку и оттолкнула от себя его руку с огурчиком. — И что ты так завелась? Нехорошо это.
— А тебе-то до меня какое дело? — с вызовом бросила ему Марфа.
— Мне до тебя всегда дело было, нравилась ты мне.
— А кто тебе не нравился? Ты у Корфов редкую девку не обласкал.
— Девки — они и есть девки, а ты другая. Ты не просто красивая, ты — такая женщина, о которой только мечтать можно. Я другим все обещал, а вот тебя увез бы с собой, чтобы дом в образце содержала да детишек рожала.
— Нету у меня детей, нету и больше не будет, — разрыдалась Марфа, уронив голову на руки.