— Я отыскал ее, — сказал я ровным голосом. — Но назад не привез.
— Вы нашли ее, но не привезли...
— Она была так потрясена, что мундштук неподвижно застыл в воздухе на пять секунд. — Почему? — Она презрительно фыркнула. — Или вы так испугались Билла Дарена, что изменили свои планы?
— Дарен оставил ее на следующий же день после приезда в Париж, — ответил я. — А если вы в состоянии вертеть своим мягким местом с половиной той скорости, с которой болтаете языком, то сможете стать самой пылкой исполнительницей экзотических танцев и занять первое место на конкурсе.
Пока ее рот все еще оставался открытым, я принялся рассказывать о своей поездке.
— Хью посоветовал мне встретиться в Мюнхене с Эрихом Вайгелем, — начал я. — Я так и сделал.
— С кем? — нахмурилась Анджела.
— С Вайгелем, — еще больше дергаясь, пояснил Лэмберт. — С двоюродным братом Моники, ее единственным родственником. Я решил, что раньше или позже она с ним увидится, так что, возможно, Рик получит от него какую-то информацию.
— Он умоляюще посмотрел на меня. — Вы отыскали его, Рик?
— Да, я его нашел. Не было никакой необходимости уговаривать его или оказывать на него давление. Он сразу же согласился отвезти меня к ней.
Я рассказал им все очень подробно. О знаменитом враче докторе Эккерте и его частном санатории. О том, как выглядела Моника Байер, сидя на койке со скрещенными ногами и баюкая тряпичную куклу. О мнении врача, что могут пройти годы, прежде чем к ней вернется разум, если вообще когда-либо вернется. И о многом другом, например, о том, как Вайгель рассказал мне о ее звонке из Парижа после исчезновения Дарена, а когда он, Вайгель, добрался туда из Мюнхена, она уже была полностью невменяемой.
Что их семья страдала от наследственного умопомешательства по материнской линии, а у самой Моники приблизительно пять лет назад наблюдался нервный срыв.
Я считал, что рассказал все это достаточно хорошо, убедительно и ясно.
К тому времени, как я закончил, они оба смотрели на меня широко раскрытыми глазами, как бы онемев от изумления, и я даже смог закурить сигарету, не услышав ни единого ядовитого замечания из уст Анджелы.
— Это еще не все, — продолжил я. — Вайгель уверяет, что, если понадобится, он будет заботиться о девушке до конца ее жизни, но не потерпит никакого вмешательства с вашей стороны.
— Я невольно улыбнулся, заметив, как сжались губы Анджелы. — Если вы попытаетесь что-то предпринять насчет ее контракта, он добьется юридического признания ее невменяемости.
— Подумать только, — произнес Хью потрясенным тоном, — всего две недели назад «Стеллар» нам столько предлагал за контракт с ней, а теперь он ровным счетом ничего не стоит! Пустая бумажонка, которую мы можем спокойно порвать и забыть о ней! Конечно, мне страшно жаль бедную девушку, но мысль обо всех этих деньгах...