— А что у меня с лицом? — Она испуганно прижала обе ладони к щекам, как будто боялась, что лицо у нее могло совсем исчезнуть.
— Да нет, лицо на месте, что ты пугаешься. — Она снова улыбнулась.
— Просто оно у тебя какое-то другое. Как будто… Да ты накрасилась, что ли? — наконец догадался он.
— Ну да, накрасилась, Привела себя в божеский вид. А что?
«Зачем, интересно, бесу божеский вид?» — вспомнилась прочитанная где-то фраза.
— Нет, ничего. Просто как-то непривычно видеть тебя… такую, — ответил с заминкой Алексей. «Когда это ты успел привыкнуть?» — тут же промелькнула мысль, оставшаяся, впрочем, без ответа.
— Так ты, значит, не торопишься… Ну надо же, я и не думала, что тебя встречу.
— Я тоже, — искренне ответил он, — тоже не думал тебя встретить. Но последнее время мне на тебя исключительно везет.
— Ну да, — торопливо ответила она, — это хорошо.
— Что хорошо?
— Что я тебя встретила, потому что мне, правда, так скучно было.
— Скучно? — Он усмехнулся. — Глядя на тебя, не скажешь, что тебе было скучно. Ты, между прочим, улыбалась, и даже, кажется, извини, конечно, разговаривала.
— Да я не разговаривала. Я так, песенку напевала.
— Песенку напевала, — повторил Алексей. — Нуда, как же я сразу не догадался.
— Ну пойдем. — Она вдруг вцепилась в его рукав и потянула за собой.
— Эй, отцепись. — Он, коснувшись и почувствовав холод пальцев, убрал ее руку. — Порвешь единственный приличный костюм. Ты замерзла, что ли?
— Да вроде нет, с чего ты решил, что я замерзла?
— Руки холодные, — сказал он почему-то тихо.
— Да, руки. — Она приподняла обе ладони, растопырила пальцы и некоторое время рассматривала их. Рассматривала так, как будто это были не ее, а какие-то чужие и незнакомые руки. — Да, замерзли немножко.
— Ну давай их сюда, если замерзли.
Он взял ее ладони в свои, большие, слегка притянул к себе. Она послушно, как кукла-марионетка, которую потянули за ниточку, сделала шаг вперед, приблизившись, коснувшись его своим дыханием.
— Ты что, молоко пила?
От нее на самом деле пахло молоком — теплым, горячим даже, дымящимся, только что с плиты снятым.
— Вот еще. Терпеть не могу молоко, с чего это ты взял, что я его пила?
— От тебя молоком пахнет.
— Не придумывай.
Он продолжал сжимать в руках ее ладони, удивляясь тому, что было так естественно — какие же они маленькие, крошечные совсем, утонули в его ручищах, и чувствовал блестящие ноготки, представляя их розовый блеск.
— Ну, согрелись немножко?
— Согрелись, — покорно согласилась она, он выпустил ее руки. — Пойдем?
— Пойдем. А куда, если не секрет?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Пойдем куда-нибудь, посидим. Может, в кафе, — ты какое-нибудь кафе знаешь?