— Ну, а что дальше было?
— Ничего не было. То есть было все, как обычно бывает. Десятый класс здесь начинала, окончила в Москве. И одиннадцатый тоже.
— Почему в Москве?
— Я там у тетки жила. Они планировали, чтобы я потом в московский какой-нибудь вуз поступила. Я не захотела, вернулась. Стала жить здесь, в старой квартире. Два раза поступала на биофак в университет, и два раза одного балла не хватило. Не прошла, в общем, по конкурсу. На работу устроилась.
— Где ты работаешь?
— На заводе.
— На заводе? — Он заметно удивился.
— В отделе кадров, секретарем. — Маша улыбнулась. — Что, так сложно меня за станком представить?
— Сложно. — Он улыбнулся в ответ. — Тебя проще представить… за роялем. Или за мольбертом.
— Скажешь тоже, — отмахнулась она и снова увидела его глаза. В них промелькнула тень — какая-то тень, тогда она не смогла, не сумела распознать ее природу. Не знала, что догадка придет потом, много позже — уже много недель спустя после того, как он начнет открывать своими ключами дверь ее квартиры.
— Что ж, Маша, давай снова поднимем бокалы за наше знакомство.
— Что ж, Глеб, давай поднимем. Может, теперь ты расскажешь мне о себе?
— Расскажу, если хочешь. Только рассказывать в общем-то нечего. Родился, учился.
— Так прямо сразу и учился?
— Ну нет, не сразу, конечно. Сначала в школе, потом в институте. В Поволжской академии госслужбы. Слышала про такое заведение?
— Слышала.
— Ну вот. Родился, учился. Жил и не знал… Не знал, что ходит где-то по земле удивительная девушка с зелеными глазами, которую зовут так просто — Маша. Не знал, что такое бывает.
«Не бывает, — оборвалось что-то внутри, — не бывает такого!»
Он поднялся, шагнул вперед и опустился на пол, положив голову ей на колени. Она закрыла глаза, лихорадочно пытаясь сообразить, что же ей сейчас нужно делать. Как это бывает, как оно происходит между двумя людьми, которые еще два часа назад совсем не знали друг друга. Положила осторожно ладонь на его волосы — жесткие, чужие. Попыталась представить… Не смогла. Стала перебирать их пальцами, наверное, так, пронеслась мысль, только неужели, неужели так — вот так, просто…
Не было никакой карусели, мелькающей перед глазами. Пол и потолок стояли на месте — так вот как это бывает… Спокойно и медленно — только бы не терять его глаза из виду, зачем он их все время закрывает, невозможно выдержать эти зажмуренные, слипшиеся веки… — Открой глаза, — прошептала она. Он открыл, мелькнуло удивление, потом снова закрыл, но она прошептала: пожалуйста, — и он понял ее и все оставшееся время уже почти не сводил с нее взгляда, крепко смежив веки только в тот момент, когда уже вжимался в нее с последним стоном.