– В Исфахане для меня сон жарче, ибо здесь остается Дато.
Помолчали. Как эта женщина смела! Она даже не сочла нужным из вежливости или страха сказать, что ей хочется быть поближе к шах-ин-шаху, оказавшему ей столько внимания.
Тинатин, заглаживая неловкость, пригласила гостей в сад полюбоваться сине-оранжевыми птицами, привезенными Георгием Саакадзе из страны чудес – Индии.
Шах Аббас, сидя в арабском кресле, величественно созерцал опасные сцены охот.
Чеканное сасанидское блюдо вырисовывалось в полумгле над сводчатой нишей. Узор разноцветных стекол северной стены фантастично преломлялся на серебряной кольчуге Шапура Второго. Красно-сине-оранжевый свет точно яркой кровью обагрил меч Шапура, вонзенный по рукоять в шею когтистого тигра. В тяжелом шлеме, увенчанном блестящим шаром, пряча в серебряных кольцах бороды насмешливую улыбку, Сасанид выпуклыми глазами смотрел на шаха Аббаса.
В круглой комнате – «уши шаха» – ненарушимая тишина. Двойные стены и керманшахские ковры оберегали думы «средоточия вселенной» от малейшего шума.
В углу притаилась бронзовая курильница. Из оскаленной пасти причудливого тигра вился лиловатый дымок фимиама.
Выхоленные пальцы с длинными ногтями, покрытыми шафраном, перевернули страницу «Шах-Намэ»:
Смотри на течение жизни вокруг,
Она – твой учитель, вожатый и друг.
Мир мудрости полон, он лучший урок.
Зачем же томит нас в невежестве рок?
Кто виды видал, знает тьму кто и свет,
Учителя тот отвергает совет.
[4]Шах Аббас снисходительно улыбнулся: никто так не проник в мудрость Фирдоуси, как он, «лев Ирана».
Шах откинулся в кресле, и в напряженной тишине зашелестели страницы.
Его взор остановился на узких, наглухо закрытых дверях. За этими дверями расстилалась обширная Иранская монархия.
На бирюзовых волнах Персидского залива покачиваются португальские фрегаты. Испанские капитаны, сбрасывая с кружев соленую пену, жадно устремляют подзорные трубы на Фарсистан. Итальянские миссионеры черными тенями скользят у ограды Давлет-ханэ. Со всех сторон мира стекаются по воде и пескам к великолепному Исфахану путешественники и купцы.
Голландцы, индусы, венецианцы, турки, французы, гольштинцы разгружают богатые товары под прохладными сводами крытого майдана Кайсерие. Английские послы теснятся за порогом этой комнаты, красноречивыми тирадами добиваясь расположения шах-ин-шаха. Знатные путешественники увековечивают в письменах величие Ирана.
Пусть Турция преградила Ирану выход на запад, но он, могущественный шах Аббас Первый, заставил запад прийти к этому порогу.
Пусть громче рокочут трубы, пусть призывно отбивают дробь воинские барабаны, пусть Исфахан запестреет оранжевыми знаменами, пусть каждый праздник будет праздником войны.