Оценивая Грузию как надежный заслон на юге, патриарх Филарет повелел провести к нему послов царя Теймураза с пышностью и оказать им такой почет, какой оказывался послам самых могущественных стран Запада и Востока.
День был отменный, звонко падала капель, вещая тепло, и где-то неумолчно щебетали птицы, не то в голубом просторе, не то в золотых клетках, поставленных в переходах, где проходили архиепископ Феодосий, иереи и монахи. А в сенях их встретили дворяне, дьяки и гости в парчовых нарядах, таких ярких, что архимандрит Арсений даже сощурился. Чем поднимались выше, тем больше золота и серебра вплеталось в одежды, ковры и ткани. И в заключение торжественного шествия предстала перед посольством во всем своем великолепии Крестовая палата. Сопровождаемый симоновским архимандритом Лекоем, богоявленским игуменом Ильей и казначеем старцем Сергием, архиепископ Феодосий благоговейно вступил в эту «святая святых» Филарета.
С одного взгляда оценил архиепископ Феодосий парадное облачение Филарета. «Большая риза», сверкающая самоцветами, и особенно клобук, вязанный из белого крученого шелка, с изображением херувима, обнизанным жемчугом, как регалии «большого наряда», свидетельствовали об уважении русской патриархии к иверской церкви. И справа и слева от патриарха расположились на скамьях патриаршие бояре и приказные люди. Они встретили посольство не с заказанными улыбками, а с искренним доброжелательством. Еще в сенях, благословляя представителей московского синклита, Феодосий вновь ощутил возможность священного союза между Картли-Кахети и Россией. Надежда на этот спасительный выход укрепилась здесь, в Крестовой палате.
Представлял посольство думный дьяк Иван Грамотин. Его медлительный голос звучал задушевно, как бы подчеркивая нелицеприятность встречи.
– Великий государь Филарет Никитич, святейший патриарх московский и всея Руси, грузинцы – архиепископ Феодосий, архимандрит Арсений да архидьякон Кирилл – вам, великому государю, святейшему патриарху, челом ударили.
Величаво поднялся Филарет, не спеша оправил воскрылия с золотыми дробницами и благословил грузинских иереев. Говорил он недолго, но достойно, напоминая завет московских патриархов: «иметь в святой апостольской церкови со всеми с вами един совет, и едину волю, и едино хотение, и едино согласие, и едино моление…» Едиными устами и единым сердцем призывал Филарет русийских и иверских пастырей возносить молитвы о ниспослании конечной победы над супостатами и еретиками.
В знак понимания Феодосий благоговейно приложился к руке патриарха, затем к его клобуку и передал на пурпурном бархате с серебряными кистями грамоту царя Теймураза.