— Женское жилище, — объяснил Федерих. — Оно для нас сойдет.
Большие окна, покрытые промасленным холстом, делали единственную комнату внутри достаточно светлой для его жены и служанок, чтобы они работали за ткацким станком или сидели на стульях за шитьем, прядением, болтовней. Он выгнал присутствующих, закрыл за ними дверь и повернулся к гостю.
Некоторое время мужчины изучали друг друга. В свой третий десяток Федерих был огромным и могущественным. Желтая борода рассыпалась по румяному лицу, на котором возле сломанного носа мерцали маленькие глазки. Одежда на нем была из превосходного материала, но запах от него шел омерзительный.
— Ты ни германец, ни галл, — проворчал он, — кто же тогда?
— Исанец, теперь находящийся, как вы сами, на службе у Рима, — ответил Нагон.
— Ис? — лицо Федериха побагровело. Он поднял свой рог с элем, словно собрался ударить.
Нагон захлебнулся смешком.
— Просто, — сказал он, — я люблю короля Иса не больше, чем вы, вот почему я вас отыскал.
— Хм. Что ж, садись и рассказывай. Говори медленно. За твоей латынью сложно уследить.
Нагон воздержался от замечания по поводу акцента самого хозяина. Они сгорбились па стульях друг напротив друга. Нагон пригубил эль. Тот оказался неожиданно хорошим.
— Я понимаю ваше недовольство Исом, — начал он, — ведь вы были среди тех, на кого напали, как оказалось, агенты этого короля — одиннадцать лет назад, я слышал?
— Да, — огрызнулся Федерих. — Мой отец Меровех поклялся отомстить. На своем смертном одре он велел мне и моим братьям обещать, что мы исполним обет. Мы не нуждались в горячих заверениях. Мы пострадали больше, чем в тот час бесчестия. Эти багауды в наши дни где-то поблизости, в лесах, в холмах, в сельской местности. Они обращают против нас наших крепостных. Снова и снова они подрывали наши приготовления к жертвоприношению, до тех пор пока Вотан не перестал получать в священные дни людей, а только лошадей. Когда мы собрали военные отряды, чтобы разыскать их, они расплылись, и стреляли в нас из засады, или резали горло нашим часовым с наступлением темноты. И Рим не поможет нам. Никак!
— У Рима связаны руки, — сказал Нагон. — Он считает, что король Иса… причиняет беспокойство. — Предатель склонился вперед. — Слушай, мой господин, — жизнь научила меня, где и как надо мстить. Я могу объяснить свой план. Я пришел сначала к тебе потому, что хоть ты не можешь быть верховным предводителем франков и ты даже не старший выживший сын твоего великого отца, однако все говорят мне, что ты один из сильнейших и самых уважаемых людей в Арморике. Еще они говорят, что ты мудр, осмотрителен и способен молчать до тех пор, пока не наступит время.