— Медицина вообще шагнула далеко вперед, — поддакнула Алина. — Вы себе даже не представляете насколько! А какая сейчас анестезия? Недавно тащила зуб мудрости, так даже ничего не почувствовала!
«А вдруг все-таки зуб? Ищи!»
— Да? — жадно спросил ее собеседник. — И ничего? Не ругали?
— Что значит — ругали? — удивилась Алина.
— Ну, кричали на вас. «Как же вы допустили до этого! Врачу надо показываться регулярно! Не занимайтесь самолечением!» — передразнил Михаил.
«Ах вот в чем дело! — сообразила Алина. — Он не выносит, когда повышают голос. Значит, в кабинете врача на него накричали, и замкнуло». Вслух же произнесла:
— Поверьте, за ваши деньги вам будут только мило улыбаться и говорить, что у вас все хорошо. А если плохо, то обязательно скажут, что есть надежда.
— Да? Надо бы и мне… пойти… — промямлил Михаил.
— А разве у вас есть какие-то проблемы? — удивленно сказала Алина. — А на вид такой здоровый мужчина! Должно быть, сами не знаете своего счастья.
— Вы так считаете? То есть я выгляжу здоровым? — с сомнением спросил Одинцов.
— Вы еще больных не видели. Вот одна моя знакомая…
И Алина Одинцова стала рассказывать о тяжело больных людях, которым пришлось пережить не одну операцию, и которые тем не менее ущербными себя не считают. Одинцов слушал все с той же жадностью. Он так увлекся беседой, что даже не отреагировал на очередной тост.
— Миша, ваш отец предлагает выпить за детей, — мягко сказала Алина и тронула его за руку. — За вас, за вашу замечательную сестру.
— Ах да! А подарок? — спохватился Одинцов. — Я ж еще не вручил подарок!
— Вот именно. Я все жду-жду, а он соседкой увлекся, — с намеком сказала сестра.
Одинцов вспыхнул, неловко достал из кармана пиджака обтянутую алым бархатом коробочку и протянул ее сестре со словами:
— Это тебе.
Алина Одинцова замерла: «А ну-ка?» Виновница торжества раскрыла коробочку и, увидев серьги с бриллиантами, ахнула:
— Какая прелесть!
— Михаил, у вас отличный вкус, — мило улыбнувшись, сказала Алина.
«Слишком вызывающие. Ну ничего. Мы его обтешем», — тут же подумала она.
Хозяйка мгновенно нацепила серьги и капризным голосом сказала:
— А тост?
— Да ну его. Не умею, — отмахнулся Одинцов.
— Миша, ты меня не любишь!
— Давайте я скажу, — поспешила на помощь Алина. — За нашу вечно юную, самую замечательную и очаровательную. Чтобы всегда оставалась такой же! И за ее родителей! Всем здоровья и долгих лет жизни!
Михаил Одинцов усилия Алины оценил. Теперь он от нее не отходил. Она же не торопила события. Упомянула только, что живет одна, много работает, а для поддержания формы ходит по выходным в бассейн. Когда же Алина поднялась со словами: «Ну, мне пора», Одинцов тут же спросил: