, и нас как раз тянуло в самый центр дистрикта, к тому району, что называется здесь Круг Дюпона, с его кафе парижского типа и книжными магазинами, открытыми за полночь.
Иные знакомые увещевали нас: да как это можно в даунтауне селиться, опасно же! Дом одного из этих знакомых в пригороде Сильвер-Спринг был между тем за последний год ограблен дважды. В первый раз воры вынесли столовое серебро, во второй — телевизор, однако оба раза не тронули бесценных русских икон шестнадцатого века. Может быть, он полагал, что в дистрикте более искушенное жулье? В поисках квартиры сказывается эмигрантская двойственность: с одной стороны, ищешь то, что напоминало бы прежнее, с другой — хочется заполучить такое, чего в прежней жизни не было, да и быть не могло. Увы, квартиры, которые мы смотрели, не отвечали этим диким требованиям, а были самыми обыкновенными вашингтонскими квартирами.
Однажды мы приехали по объявлению в газете на робкие склоны единственного в городе холма, на улицу Вайоминг, вошли в дом и сразу поняли, что нашли искомое. Квартира эта, вся белая, двухэтажная, с винтовой лестницей, в прежней нашей жизни существовать не могла, но в то же время она и напоминала нечто прежнее, а именно: смутные «заграничные» видения московских сумасбродов.
Из огромных окон нашего нового дома открывался вид на всю американскую демократию, то есть за скоплением викторианских крыш и стеклянными плоскостями центра мы, благодаря расположению на вершине холма, могли видеть и купол Капитолия, и монумент Вашингтона, и колоннаду памятника Линкольну. Над всеми этими святынями простиралось огромное небо, по периферии которого непрерывно проходили самолеты к аэропорту Нэшнл.
Грохот их, однако, до нас не долетал, а скольжение дельфинистых очертаний лишь усиливало чувство простора.
Решено! Мы поселяемся здесь, на границе двух популярныx городских зон — Дюпона и Адамс-Моргана.
Цена, которую мы согласились платить за это очаровательное жилище, оказалась достаточно дикой — двенадцать сотен в месяц. Если пересчитать эту сумму по курсу московского черного рынка 1:4, получится 4800 рублей, то есть двадцать четыре средних месячных зарплаты советского трудящегося (по официальному же курсу получится шесть месячных зарплат). Звучит, пожалуй, абсурдно, однако, если вспомнить упоминавшиеся уже ранее сравнительные расчеты стоимости советского и американского танков, все придет к неожиданной гармонии.
Явился менеджер, молодой человек из племени «яппи», мистер Брик. (Позже выяснилось, что он литовского происхождения и по-настоящему его фамилия звучит как Олбри-каскаускас.)