Обвалившийся потолок перегородил коридор S—1. Мы свернули к правому борту и через четыре перекрестка оказались в коридоре F—42.
Путь в лабиринте коридоров продолжался. Я сворачивал к правому борту, затем к носу и снова к правому борту. Наконец мы достигли перекрестка центрального коридора и F—36.
Два удивленных охранника-финна чуть не перестреляли нас, не узнав. Мы разрешили охранникам с палубы G покинуть свой пост и сами поднялись по трапам с палубы F на D.
Оставалось пройти всего-то четыре лестничных марша — такая задача может показаться чепуховой, но после пережитого мы едва справлялись с ней. На каждой палубе к нам присоединялись охранники. К тому времени как мы достигли палубы В, перед моими глазами появились разноцветные пятна, я жадно глотал воздух.
До сих пор нам везло. Но на палубе В мы наткнулись на настоящий бой. Стреляли со стороны носа.
В пяти метрах от нас я видел трап, ведущий на палубу А — самую верхнюю, открытую. Короткий путь. Если проберемся туда, мы будем избавлены от бесконечного — и возможно, смертельного — блуждания по лабиринту коридоров, ведущих к лифту, через который мы спустились сюда. Эта мысль вызывала искушение, но мы не могли и носа высунуть из шахты трапа, рискуя превратиться в гамбургеры.
В десяти метрах от нас в другой стороне находился коридор, по которому мы двигались от лифта менее часа назад.
Я задумался. Весь наш отряд чуть не падал от изнеможения, и это обстоятельство оказалось решающим. Я знал, что мы не выдержим перехода к борту и подъема на палубу. Время работало против нас. Следовало двигаться наперерез — притом немедленно, чтобы остаться в живых. Я зарядил гранатомет последними снарядами.
— Раунио, — попросил я, — просигналь своим людям у лифта, что мы идем в другую сторону. Будем прорываться прямо к трапу наверх, — пригнувшись, я направил ствол гранатомета в шахту трапа.
Немедленно по металлу защелкали пули. Я нажал курок, выстрелив слепую, и первый снаряд со свистом унесся вверх.
Вспышка последовала спустя секунду. С воинственным кличем я вырвался на палубу В и застыл, расставив ноги и сжимая в руках гранатомет. Моим глазам открылась преисподняя, коридор корабля, искаженный в адовом огне.
Извивающаяся фигура, охваченная пламенем, рухнула на пол. Я выстрелил в нее в упор, и фигура взорвалась. Пепел сгоревшего человеческого тела осел на мои руки и лицо.
Огонь, пламя, красно-рыжий монстр… Я продолжал стрелять — не знаю, зачем мне понадобилось усиливать царящий вокруг хаос.
Наш отряд бросился к люку палубы А, а я прикрывал его, вспоминая другое пламя, виденное когда-то давно. Увлекшись стрельбой, я даже не замечал, что у меня кончились снаряды: я ликовал, видя огонь, и радовался жуткой бойне!