В пейзаже Вапауса преобладали все оттенки зелени. Мягко округленные холмы покрывала сочная трава, в которой кое-где мелькали неразличимые с такого расстояния пятна цветов. Под моими ногами виднелось целое море деревьев, плавной дугой поднимавшееся по стенам до самого свода.
Здесь реки текли даже на своде, одна вилась прямо над моей головой. Ее исток скрывали облака, но я проследил вдоль реки до самого моря, которое уютно плескалось посредине спутника. Цепочки облаков-близнецов скрывали из виду края равнины. Эти облачные ленты тянулись от скал в носовой и кормовой частях спутника и простирались почти на четверть километра к середине цилиндра, словно окаймляя серой рамкой расстилающееся внизу зеленое великолепие.
Когда я начал спускаться со скалы, цепочка облаков оказалась под моими ногами. Эти облака и сгущающаяся темнота должны были скрыть меня из виду.
Стены или скалы в передней и задней частях спутника имели вид пустотелых куполов. Если измерять по оси, Вапаус достигал одиннадцати километров в длину от края до края, измерения же по подножиям скал давали длину долины около десяти километров. Это означало, что если спуск по наружной стене утеса с каждым шагом становился все труднее, то спуск по внутренней стене постепенно приводил меня к более ровному и пологому склону. К тому времени, как я достиг конца веревки, я уже спускался достаточно уверенно, несмотря на померкший искусственный свет.
С помощью передатчика я отключил электромагнит, удерживающий веревку, и она немедленно стала падать, ложась затейливыми кольцами. Как я уже говорил, реальная гравитация внутри вращающегося цилиндра вроде Вапауса увеличивалась от нуля у оси до максимального значения у стен цилиндра. Конечно, это означало, что верхняя часть веревки падает медленнее нижней. Было и еще одно странное явление: вращение спутника не влияло на свободно падающий предмет внутри него. Предмет падал по прямой к поверхности. Но для наблюдателя, стоящего на этой поверхности и подверженного вращению спутника, предмет падал перпендикулярно к направлению вращения. Вместе оба этих странных явления заставили падающую веревку танцевать наподобие змеи — более причудливого падения я еще никогда не видел. Наконец веревка упала к моим ногам, я смотал ее и сунул в трещину между камнями.
Глупо, конечно, но я чувствовал себя гораздо увереннее, когда спускался по внутренней стене, а не по внешней. Почему-то меня радовало сознание того, что в случае падения я пролечу всего километр и ударюсь о землю, а не буду падать в пустой космос вечно.