Все справки за них собрали, я в жилищно-коммунальный отдел раз пять бегала. Всем все доказала, все сочувствовали Анне Ильиничне и даже согласились уже выписать ордер. Но тут Еремкины на дыбы встали.
Это наши бывшие соседи, муж и жена. Ты знаешь их: они между рамами своего окна железную решетку соорудили и часто сквозь нее, как из тюрьмы, во двор выглядывают. Вы им однажды в окно футбольным мячом попали, когда еще решетки не было, они этот мяч в отделение милиции отнесли, оттуда он к нам в «Отряд Справедливых» (для принятия мер!) попал, а от нас снова во двор вернулся… Теперь вспомнил?
Я Еремкиным тоже обо всех бедах Анны Ильиничны много раз рассказывала, даже прибавляла кое-что для большего впечатления. Но есть, я заметила, такие люди: им о чужой беде говоришь, а они в этот момент только о себе, только о своих делах думают. И даже рады, что несчастье с кем-то другим случилось, а их стороной обошло. Расскажи им, что где-то землетрясение, а они будут думать: «Как хорошо, что вблизи от нас нет ни гор, ни вулканов и земля под ногами не шатается!..» Расскажи, что человек умер, они даже фамилии не узнают, а первым делом спросят: «Отчего?» И скажут один другому: «Вот видишь, надо к врачу пойти провериться!»
Я Еремкиным про Анну Ильиничну рассказывала, а они в этот момент (по лицам их видела!) думали только об одном: «Как хорошо, что у нас на двоих большая комната — высокая, светлая и не при кухне!» Ну, а когда они услышали, что мы хотим Анну Ильиничну вселить к ним в квартиру, сразу же о справедливости заговорили. Не по закону, мол, и несправедливо, чтобы в хорошую квартиру дома строителей въезжали люди, которые на стройке не работают. Еремкины все законы наизусть знают, но только, я заметила, всегда так выходит, что законы обязаны срабатывать в их пользу, и справедливость они как-то всегда к своим интересам умудряются приспосабливать.
Они стали всюду заявления строчить, и выходило, будто они о правах строителей беспокоятся. А на самом деле они просто не хотят, чтобы сразу трое детей въезжали в квартиру. То есть старшая-то дочь Анны Ильиничны уже взрослая, школу кончает, а двойняшки их очень перепугали. Они ведь и со двора ребячьи голоса спокойно слушать не могут, все передергиваются: «Покоя нет! Отдохнуть невозможно!..»
Я однажды услыхала, как Еремкина говорила своему мужу:
«Когда этот крик издалека доносится, и то хоть убегай на край света. А тут он будет под самым ухом. К тому же учти, что они двойняшки и, значит, вопить будут сразу в два голоса!»
Я могла бы, конечно, ответить ей, что очень хорошо знаю этих двойняшек, что они никогда не орут в два голоса и вообще никак не орут, потому что они совсем не избалованные девочки. Но с Еремкиными разговаривать бесполезно, и я решила их перехитрить. Перед самым моим отъездом мы письмо от имени «Отряда Справедливых» в стройуправление написали, и все поставили свои подписи: мол, мы дети строителей, а Анна Ильинична работает в нашей школе — значит, и она имеет к строительству самое прямое отношение. В жилищно-коммунальном отделе с этим согласились. И Еремкины приумолкли.