«Наверно, они знают папу?» – подумал Юра и, позабыв всякую осторожность, с записной книжкой в руках пошел на другую половину избы к хозяевам.
– Чем это ты так взволнован? – спросила его Марья Никифоровна, и вдруг как-то очень по-родному прижала его голову к своей груди. – Эх ты, горе мое горемычное!..
Все Юрины подозрения вдруг сразу исчезли, и он почувствовал к этой женщине полное доверие.
– А вы знаете моего папу? – спросил он, нетерпеливо заглядывая ей в глаза.
– А кто твой папа?
Вместо ответа Юра развернул газетную вырезку и показал фамилию отца.
– Ты Железнов? Почему же назвался Рыжиковым? – удивилась Марья Никифоровна.
– Вы, пожалуйста, не спрашивайте… И никому об этом не говорите, – умоляюще посмотрел Юра на хозяйку. – Я ведь даже и дедушке Гребенюку не сказал!.. Если что знаете о папе, расскажите…
– О подполковнике Железнове мы, дорогой мой, ничего не знаем. А вот об этой книжечке, которую ты в руках держишь, я тебе расскажу. Когда мы переезжали сюда, в лесу, на полянке, натолкнулись на подбитый самолет. Молоденькую раненую летчицу спас ее друг, который приземлился рядом. Он увез ее на своем самолете. А эту книжечку бережем как память.
– А кто она, эта летчица?
– Не знаю, дорогой, – ответила Марья Никифоровна и протянула Юре книжку. – Возьми себе, я тебе дарю ее.
В это время из другой комнаты послышался стон Гребенюка.
– Водички!.. – попросил он.
Марья Никифоровна зачерпнула ковшом воду из ведра и протянула ковш Юре.
– Пожалуйста, только не говорите ему, что я Железнов… – снова попросил Юра. – Я потом сам ему скажу!..
– Юра! – чуть слышно произнес Гребенюк, когда мальчик подошел к нему с ковшом.
– Что, дедушка? – припал к его подушке Юра. Старик так и пылал.
– Наши должны наступать, – словно в бреду, зашептал Гребенюк. – Командир, поди, не знает, что фрицы сбоку находятся. Ударят, проклятые, и сорвут наше наступление. Ты должен к нашим пробраться… – Старик вдохнул в себя воздух. – Ты же мне поклялся!..
– Хорошо! – ответил Юра. И Гребенюк погладил своей шершавой рукой его маленькую руку.
А в это время за стеной, на другой половине избы, Марья Никифоровна писала краткое донесение обо всем, что рассказал им Юра…
Ночью, когда все спали, Юра тихонько надел полушубок и вышел во двор. В розвальнях автомата не оказалось, – наверно, хозяева взяли его. Юра засунул топор за пояс и полез через забор. Только он занес ногу, чтобы перебраться на другую сторону, как молчавший до этого пес вдруг залился раскатистым лаем. Юра испугался и свалился в глубокий снег, потом быстро поднялся, огляделся и побежал. Выйдя на дорогу, он свернул влево и пошел прямо тем путем, которым они сюда приехали.