Гитлеровским войскам был отдан приказ: «…дробить и бить дивизию по частям». И, окружив дивизию, они днем и ночью в течение трех недель атаковали ее и долбили артиллерийским огнем. Подчас Железнову казалось, что фронт вот-вот прорвется и через изрытое траншеями белое поле хлынут враги. Однако, начав атаку, серо-зеленая лава гитлеровских солдат снова откатывалась.
Но впереди назревали страшные события. Ярче засияло солнце. Вешние воды дружно побежали в низины. Журчали ручейки. Реки безжалостно затопляли луга, а вместе с ними и траншеи, перехватывали половодьем дороги. Весна, которая обычно приносит людям радость, сейчас принесла несчастье, она работала на врага: разбила дивизию и полки на части. Подразделения, расположившиеся на возвышенностях, превратились в отдельные гарнизоны. Оставаться на месте было нельзя, это грозило неминуемой смертью, но отходить по половодью тоже было опасно.
Разослав днем во все стороны разведку, Железнов всю ночь думал, как быть дальше, и к утру принял решение отходить, пробиваясь на соединение с армией. О своем решении он радировал командарму и в ответ получил шифровку: «…Двигаться на Знаменку, на Климов завод. Вам навстречу фронт готовит прорыв».
Следующей же ночью, после мощного артиллерийского налета, который навел страх на гитлеровцев, дивизия снялась с места и, выслав вперед крепкий авангард во главе с Добровым и прикрываясь сильными отрядами, стала отходить.
Груздев отлично выполнил свою задачу: он скрытно, лесом, провел отряд Доброва к вражеским позициям и вывел его так близко к ним, что Добров смог, не открывая огня, прорвать кольцо окружения, выставить по бокам прорыва сильные заслоны и пропустить дивизию. Дивизия свободно двинулась на Знаменку.
Однако вскоре гитлеровцы, располагая возможностью маневрировать, стали перехватывать пути отхода, все больше отжимали дивизию к западу.
Железнову подчас казалось, что выхода нет. Но он понимал, что все окружающие смотрят на него с надеждой. Бойцы дрались самоотверженно, веря, что комдив выведет их из этого ада. И все любовно оберегали комдива.
Однажды к избе, где работал Железнов, продумывая очередной прорыв кольца, подошла группа стариков крестьян.
– Чего вы, деды? – остановил их Хватов, беспокоясь, что они помешают Железнову.
– К генералу мы, – сказал самый старый.
– А что вам надо?
– А мы генералу скажем, – светлые глаза старика были полны решимости.
– У нас генерала нет. Я могу решить ваши вопросы, – ответил Хватов.
– Тогда давай главного.
– Я главный.
Старик подозрительно оглядел Хватова, теребя заскорузлыми, узловатыми пальцами свою бороду. «Какой же это главный, когда на нем одежонка с чужого плеча, висит, как на чучеле, да и заморен страсть…» – подумал он и сказал: