— Лева, сию минуту выйди, — сказала жена-тетя. — И больше ночью не входи.
Хряк только удобнее устроился на широкой кровати и зычно кашлянул.
Сраженный таким оборотом дела, Пергаменщиков в беспамятстве поплутал по ночному дому и, забредя в ванную комнату, полез под потолок, нащупывая балку. В этот момент дверь распахнулась, наскоро одетый приказчик легко, как мальчишку, ссадил хозяина со стремянки на пол и сказал с сочувствием:
— И-и-эх, лебедь…
Пергаменщиков схватил палку, которой мешали белье, и со всей силой ударил Хряка по голове. Тот успел выставить руку — палка переломилась, и в следующий миг хозяин оказался свитым в полотенце, как младенец.
— Да погоди ты, — приговаривал Игнат Иванович. — Я ж потолковать пришел, погоди…
Обращался он с Пергаменщиковым как-то бережно, глядел с жалостью и участливо вздыхал.
— Задавиться-то не велика честь… Раз природа тебе физической силы не дала, так ты бы другую попробовал. Голова-то у тебя варит, если книжки читаешь. Взял бы да нашел какое занятие.
Пергаменщиков попросил снять с него путы. Он ненавидел приказчика лютой ненавистью и, окажись под рукой нож, пырнул бы, изрезал на куски; однако ножа не было, а от каждого движения Игната Ивановича веяло подавляющей и необоримой мощью. Она, эта мощь, рождала в душе боязнь и отчаяние. Пергаменщиков вскинул руки, выкрикнул в потолок:
— Мне лучше умереть!
— Прям так и умереть, — не согласился приказчик. — У тебя вон сколь добра в магазинах. И денег, поди…
Пергаменщиков схватил его за руки, взмолился, заглядывая в лицо:
— Что вы понимаете? Вам никогда не испытать этого! Вы нищий, но самоуверенный, потому что сильный! А золото и деньги не дают уверенности, если нет сил! Все смеются надо мной! Все! А вы издеваетесь! Вы спите с моей женой! Вы…
Он задохнулся от гнева, по белому лицу хлынули слезы.
Приказчик несколько смутился, неуютно пошевелил плечами.
— Допустим, не с женой твоей сплю, а с теткой. Какая она тебе жена?.. С другой стороны, грех тебе бабу эдак мучить. Ты бы хоть дело в свои руки взял, торговлю. Возле золота мужику сподручней, да и беда бы своя подзабылась…
— Я ненавижу золото! — воскликнул Пергаменщиков. — Из-за него я лишен счастья и силы!
Он опустился на пол и затряс головой. В руках его оказался кусок спутанной веревки, приготовленной для петли. Игнат Иванович отобрал ее, ловко распутал и смотал в кольцо.
— Хочешь совет? — вдруг спросил он. — Откуда силу взять и уверенность?
Пергаменщиков, расслабленный и угнетенный, насторожился.
— Ступай в лиходеи, — посоветовал приказчик. — На большую дорогу. Верное дело. Эдак топор-то подымешь над головой — человека трясет, аж зубьями чакает, — он перекрестился. — Хоть сильного трясет, хоть слабого, когда жизнешки ихние в твоей руке. Так-то, брат.