— Ты не обманываешь?
— Вот, подарок, — Алеша показал коробку. — Можете позвонить в наш детдом и спросить.
Тетка впустила его в дом и велела ждать в передней. Где-то за стенами слышался детский смех и плач, топот ножек и дребезг игрушек. Все это напоминало детский дом, только в каком-то уменьшенном, неразвитом виде — низкие вешалки, стульчики и горшки… В тепле Алешу разморило и потянуло в сон — к тому же ночь с Васей не спали, выжидая время побега. Сквозь дрему он видел, как в переднюю входили женщины в белых халатах, молча смотрели на него и уходили. Он знал, что из Дома ребенка наверняка уже позвонили в детдом, сообщили о беглеце, но ничуть не волновался: расчет был верным — пока оттуда пришлют воспитателя, пока он доберется до Ленинграда, Алеша успеет повидаться с Кирюшей.
Наконец Алешу раздели и повели на третий этаж. Там в какой-то приемной его накормили — время было обеденное, и Алеша решил, что сейчас ему приведут брата. Однако его проводили в кабинет с табличкой «Главврач». Седая, строгая женщина в белом колпаке посадила Алешу к своему столу, а сама смотрела в какие-то бумаги и щурилась.
— Когда мне покажете Кирюшу? — спросил Алеша, щупая в кармане клавишу — волшебную палочку. — Пока я не увижу его, никуда не поеду.
Главврач вздохнула и прищурилась на Алешу.
— Ты уже совсем большой мальчик, — сказала она. — Совсем взрослый и умный.
— Мне пятнадцать лет, — зачем-то соврал Алеша, хотя врать здесь не имело смысла — в бумагах все написано…
— Тебе только тринадцатый, — мягко поправила главврач. — Но выглядишь ты действительно старше…
— Покажите мне брата, — перебил Алеша, глядя исподлобья.
И тут наступила странная, пугающая пауза. Женщина ушла к окну и, откинув штору, смотрела на улицу. Алеша вскочил — коробка свалилась на пол.
— Где Кирюша?!
— Ну-ну, успокойся, — миролюбиво сказала главврач. — Здесь твой Кирюша, в игровой комнате. Жив и здоров… Ты взрослый парень и уже многое должен понимать… Мне известно, что случилось с вашей семьей. Вы, четверо, уже достаточно большие, а Кирюша очень маленький. И вы все хотите, чтобы ему было хорошо, правда?
— Хотим, — вымолвил Алеша и стал грызть ногти.
— А как бы в детдоме хорошо ни было, все равно Кирюше в семье было бы лучше, правильно? — Она увидела, что он грызет ногти, но ничего не сказала. — Понимаешь, Алексей, твой брат совершенно не помнит родителей. И вас он тоже не помнит. Что поделать, такая жизнь. Дети, особенно младенцы, быстро привыкают к сиротству… И ты, как старший, должен это понимать.
— Я понимаю, — одними губами сказал Алеша, готовясь к чему-то страшному.