Надежда почувствовала себя, как моряки в Бермудском треугольнике, когда они нашли в океане судно «Принцесса Мария». Машина работала, руль поворачивался сам собой, на палубе было оставлено ведро с водой и швабра, на горячей плите стояли кастрюли с супом, в кубрике на столе брошены карты — и нигде не было ни одного человека из команды. Тайна «Принцессы Марии» так и осталась тайной, но здесь все-таки не Бермудский треугольник, напомнила себе Надежда, люди не могут пропадать просто так.
Надежда еще раз оглядела пустой коридор и облегченно рассмеялась. Определенно у нее начинается склероз. Ведь говорила же третьего дня тетя Дуня, что в хирургии задумали делать ремонт и всех больных кого срочно выписывают, кого переводят временно в другое отделение. Поэтому так пусто в палатах и телефон не работает.
«Пребывание в этой больнице очень плохо влияет на мои умственные способности, — со вздохом подумала Надежда. — Ни днем ни ночью тут покоя нету, мало того что Поросенке храпит, как иерихонская труба, так теперь по ночам люди пропадать стали…»
Надежда повернулась и пошла обратно — возможно, Людочка уже закончила трудный разговор с первоклассником, иначе придется отстоять очередь у автомата. Она толкнула дверь на лестницу и остановилась: дверь не поддавалась. Надежда по инерции толкнула ее еще раз, потом налегла плечом, думая, что дверь заклинило. Но через некоторое время поняла всю тщетность своих попыток: дверь была заперта.
Вот тебе и раз! Очевидно, кто-то из персонала закрыл дверь пустого отделения, чтобы не шастали посторонние. Надежда подергала дверь, даже постучала немного, но вовремя опомнилась: в травматологическом отделении ее не услышат — слишком длинный там коридор, а по лестнице в это время никто не ходит.
Вот именно. Эта мысль впилась в Надежду, как сосновая иголка в ступню. По лестнице так поздно никто не ходит, кто же тогда запер дверь? И вообще, это мог сделать только человек, облеченный хозяйственной властью — завхоз или сестра-хозяйка, но их-то уж точно не бывает в больнице после пяти часов!
Надежда отступила от двери и пошла по коридору в противоположную сторону, уговаривая себя не волноваться — там есть еще одна дверь, и уж она-то точно не заперта. Хотя как раз та дверь черного хода всегда бывает заперта, вспомнила она уже по дороге. Если бы не нога, Надежда пустилась бы по коридору бегом, но проклятый гипс мешал, и нога не сгибалась в колене.
Шаги гулко разносились по коридору, и от этого Надежде Николаевне стало очень неуютно. Она убеждала себя, что досадное недоразумение вскоре разъяснится, что если та, другая дверь окажется запертой, она вернется к этой и рано или поздно кто-то пойдет по лестнице и услышит ее крики. Ну посмеются над ней, может быть, даже обругают, что полезла куда не положено, но выпустят ведь. А если даже не выпустят, то можно переночевать в какой-нибудь палате просто на матраце. Все же отапливаемое помещение, не на улице же она осталась! Но страх перехватил горло, и сердце сжималось, как ни старалась Надежда Николаевна взять себя в руки.