Приземлившись в густые заросли репейников и крапивы, Надежда озабоченно зашептала:
— Алка, ты как — цела? Хороню, что дом одноэтажный!
— Вроде цела!
— Но нас здесь все равно найдут!
— Запросто!
— Смотри-ка, тут какой-то лаз! — и Надежда, согнувшись в три погибели, двинулась к круглому отверстию в стене маленького зеленого домика.
— Надька, да ты что? — шепотом изумилась Алла. — Это же собачья конура!
— Ну и что с того? — покосилась на нее Надежда. — Лучше быть живой собакой, чем мертвым львом!
— Но мы же туда не поместимся!
— Жить захочешь — сложишься, как телескоп! — и Надежда довольно ловко юркнула в круглый лаз.
Неподалеку зашуршали лопухи. Кто-то обходил дом.
Алка пискнула и втиснулась в конуру вслед за Надеждой.
— А ты говорила — не поместимся! — прошептала подруга прямо ей в ухо.
— Хорошо, что собаки здесь нет! — отозвалась Алка.
— Конечно, хорошо, — серьезным тоном ответила Надежда, — втроем мы бы здесь точно не поместились!
Тяжелые шаги неотвратимо приближались. Пыльные лопухи раздвинулись, и Надежда увидела перед самой конурой ноги в тяжелых шнурованных ботинках. Одна нога приподнялась и пнула стенку будки. Сердце Надежды бешено забилось. Вдруг Алка взъерошилась и негромко, но грозно зарычала.
Точно так рычал ее пес Дик, когда встречал на лестнице пьяного жэковского сантехника.
На глаза Надежде попался оставленный в будке обрывок ржавой цепи, и она, чтобы поддержать опасную игру подруги, побренчала этой цепью.
Ноги, видневшиеся в проеме будки, опасливо попятились. Видимо, встреча с глазу на глаз со сторожевой собакой не входила в сегодняшние планы бравого молодчика. Да и размеры будки впечатляли, сразу было видно, что строилась она не меньше чем для кавказской овчарки.
— Ну что там, Вован? — послышался из-за угла дома недовольный хрипловатый голос.
— Да ничего тут нет! — отозвался Вован и снова углубился в лопухи.
— Где ты научилась так классно рычать? свистящим шепотом спросила Надежда у подруги.
— Поработаешь с мое завучем, — ответила та, — еще и не тому научишься! Слышала бы ты, как я рычала, когда в школу пришли родители двоечника и прогульщика Охломонова после того как их сын разбил мячом окно учительской! Собака Баскервилей отдыхает!
Шуршание в бурьяне стихло, и из дома донесся негромкий почтительный голос:
— Босс, можете заходить, здесь все чисто!
Поблизости никого нет, кроме.., этого.
Собачья конура стояла под самым окном, и подругам было слышно все то, что происходило в комнате. Сначала до них донеслись неторопливые уверенные шаги и жалобный скрип рассохшихся половиц. Шаги замерли, и негромкий низкий голос проговорил: