Она неторопливо спустила одну из лямочек своего купальника с плеча, так что показалась пара дюймов оставшейся незагорелой белоснежной кожи ее пышной груди.
— Вы уверены, что мне не удастся заставить вас передумать? — промурлыкала она.
— Уверен.
Она водворила лямочку на место, ее губы изогнулись в сердитой гримасе.
— Ну что же, можете идти, мистер Холман! Мы обо всем поговорили, но мне сразу следовало понять, что женщины вас не интересуют.
— Один взгляд на Джо, — я восхищенно вздохнул, — и у вас ничего не останется для меня, мисс Дрезден! На протяжении всей нашей беседы я думал о вас как о его матери, и только это спасло меня от соблазна.
Тут я улыбнулся широкой простодушной улыбкой.
— Кстати сказать, вы на самом деле могли бы быть его матерью, не так ли? Я имею в виду возраст.
Она позволила мне дойти до дверей в дом и потом окликнула:
— Эй, Холман? Я оглянулся:
— Да?
— А вы не педераст, случаем?
— Если вы его мать, тогда я педераст, — резко ответил я и вышел.
Геркулес занимался в переднем холле, в каждой руке у него было по гантели, его голая грудь была покрыта смесью масла с потом. Две вертикальные линии между его глазами обозначились еще четче, а судя по тяжелому дыханию можно было безошибочно определить, что он по собственной инициативе стал что-то обдумывать, а это занятие явно было не для него.
— Уходите, мистер Холман? — пробормотал он.
— Да.
— Ну-у, — он смущенно усмехнулся, — как там Энджи?
— Все было хорошо, когда мы с ней виделись утром. А что?
— Она славная девочка, — промямлил он. — Знаете, мне ее вроде бы не хватает в доме. Скажите, этот парень-художник — сумасшедший?
— Да, у него явно непорядок с головой. Лично я уверен, что Энджи лучше всего вернуться домой, но она сама на это не соглашается. Мисс Дрезден тоже утверждает, что ей не удастся убедить Энджи вернуться домой.
— Плохо!
Пару секунд он молча водил пальцем босой ноги по полу.
— Может быть, мне съездить потолковать с ней? Она ко мне неплохо относилась. Слегка неравнодушна. — Он скромно улыбнулся. — Почему-то я нравлюсь женщинам.
— Только будьте осторожны с этим художником, — предупредил я. — Он не расстается с ножом.