Асканий, остановившийся за спиной Эльтдона, недовольно засопел, но смолчал. Оно и понятно: друг другом, а народ народом. Да и по мелочам цепляться тоже не стоит, подождем, когда дойдет дело до чего-нибудь серьезного. «Например, когда меня начнут убивать», — мрачно подумал Эльтдон, в душе понимая, что не прав, и злясь на себя за это понимание.
— Кирий, — обратился белый кентавр к одному из стоявших рядом. — Я могу на некоторое время занять твой шатер?
Тот недоуменно пожал плечами:
— Конечно…
Левс проигнорировал невысказанный вопрос и повернулся к Эльтдону:
— Пойдем, нам нужно поговорить.
— Но Левс, он же… — Это попытался вмешаться кто-то из соратников.
— Что «он же»? — раздраженно переспросил альбинос. — «Он же вернулся, хотя вполне мог остаться у циклопов»? «Он же спас твою дочь, хотя меньше других был в этом заинтересован»? «Он же рисковал своим здоровьем, когда отправился к Псисому через день после ранения»? Что именно ты хотел мне сказать? Да, народ этого не понимает, но вы-то должны были догадаться: этот… эльф — не враг нам.
— Пойдем, — обратился он к Эльтдону. — И прости их, если сможешь.
Эльтдон вышел наружу вслед за Левсом, и они направились к цветастому шатру, видимо, принадлежавшему Кирию. Кентавр-альбинос рывком откинул полог и, придерживая его, пропустил эльфа вперед:
— Заходи.
Эльтдон остановился у небольшой этажерки — похоже, неизменной принадлежности каждого кентаврийского жилища, — дожидаясь, что скажет Левс. А Левс молча опустился на передние колени и склонил голову.
— Мою благодарность невозможно выразить словами, — молвил наконец кентавр-альбинос. — Я отлично знаю, что вряд ли смогу когда-нибудь хотя бы наполовину отплатить тебе за свершенное тобой, но все, что в моих силах…
Эльф выставил перед собой ладони:
— Погоди. Не о том сейчас нужно думать. Циклопы ждут вашего ответа, сами они уже согласились помочь.
Кентавр дернулся, как от пощечины:
— Но мы еще не слышали вопроса.
— Ты не обижайся, — устало произнес Эльтдон. — Я примерно понимаю, что ты сейчас ощущаешь, но время для благодарностей наступит позже… если вообще наступит. Благодарность ведь штука подлая, сначала ты от чистого сердца говоришь о долге и расплате, а потом твой должник приходит и требует у тебя то, что отдать ты ему никак не можешь. Просто так уж получается, что, давая обещание, мы верим в честность того, кому задолжали. А он точно так же верит в нашу искренность. — Астролог горько улыбнулся. — Это я не о тебе, это я, скорее, о себе, о своем… Что же касается вопроса, сейчас расскажу. Ты только не торопись с выводами, дослушай до конца.