Ренкр промолчал, но, когда за ними пришли вызванные стражники, сплюнул на пол и смерил следователя презрительным взглядом. Тот лишь демонстративно пожал плечами.
Когда ключ утробно провернулся в замке, снова отсекая узников от внешнего мира, альв покачал головой: везде одно и то же, чужаки и тюрьмы — вот два неизменных, обязательных признака разумных существ. Для каждой расы найдется другая, которую именуют чуждой, и всегда, всегда существует место, в котором лишают свободы! Если точнее, в котором одни разумные создания лишают свободы других разумных созданий.
— И что теперь?
Молодой тролль не ответил — он сидел на койке, безразлично уставившись в пол.
«Кажется, его здорово задело все происходящее».
— Скарр, ты слышишь?
— А? — Тот поднял голову и рассеянно посмотрел на Ренкра. — Прости, я отвлекся.
— Я говорю, что теперь будем делать? Есть какие-нибудь идеи?
Тролль сокрушенно покачал головой:
— Абсолютно никаких. Извини, мне нужно было предусмотреть подобную ситуацию.
— Вряд ли ее можно было предусмотреть. Значит, подождем, — подытожил Ренкр.
Легкий тон, которым он это произнес, дался непросто, внутри все кричало: «Нельзя медлить ни минуты! А ты здесь можешь застрять надолго».
«Помолчи, — сказал долинщик самому себе. — Вальрон обещал, что все получится. Значит, все получится. Подождем».
Повернулся к стене, натянул на спину хлипкое одеяльце и попытался уснуть.
9
Ситуация разрешилась самым неожиданным образом. Властитель Крапт внезапно заболел, потерял всякий интерес к наследству Ворнхольда Всезнающего, и пленников… выпустили. Плешивый следователь так и не появился, просто пришли Стражи спокойствия, безмолвно вернули вещи и выпроводили бывших заключенных из тюремного сектора в город.
Скарр последнее время находился в ступоре и никак на это не отреагировал, Ренкр же только недоверчиво покачал головой, но сетовать на судьбу не стал, а проверил сохранность возвращенного имущества и пошел со Скарром (вернее, повел того) прочь от темниц. Молодой тролль выглядел совершенно сломленным, и Ренкру даже приходила в голову мысль, что теперь он лишился своего единственного провожатого. А ведь это только начало пути…
Когда-то изрисованные цветными картинами и украшенные скульптурами, улицы Ролна претерпели жуткое изменение: к краскам примешивались какие-то хаотичные мазки в основном кровяных оттенков, особенно хрупкие части статуй и каменных растений, обломанные, валялись по углам — видимо, забот хватало и без них, так что никто не удосужился убрать уже никому не нужный мусор. В некоторых местах остались завалы, следы былых баррикад: их немного расчистили, чтобы можно было ходить — но не более.