— Да пропади ты пропадом, — в сердцах выругался Темпус, уставший от выездки в такую погоду.
Взмыленный конь, тряхнув головой и поведя ушами, выгнул шею и устремился вперед. Только и мелькали в воздухе то зубы, то копыта. Звонкое ржанье. Затем оно постепенно стихло.
Он дал коню немного передохнуть, легонько похлопывая животное по шее и что-то ласковое нашептывая ему на ухо. Затем, при свете вспыхнувшей молнии, оседлал его и повел прогулочным шагом в город.
Их движение было прервано шальной молнией, очертившей полный круг над их головами.
— Стой! Стой!..
Охваченный дрожью, как новорожденный жеребенок, конь остановился. Даже сквозь плотно прикрытые веки Темпус почувствовал, как полыхнул ослепительно яркий свет, и глаза его заслезились, а в ушах раздался, подобно раскату грома, вселяющий ужас низкий голос:
— Ты мой!
— Я и не сомневался в этом, — с раздражением в голосе ответил Темпус.
— Ты то и дело в этом сомневаешься! — ворчливо пророкотал голос, если, конечно, допустить, что гром может быть ворчливым. — Ты проявил ослушание и вероломство, и это несмотря на данное тобою мне обещание. С тех пор, как ты отказался от престолонаследования, ты уже побывал и магом, и философом, и ревностным приверженцем Ордена Голубой Звезды, и…
— Постой, Бог! Я ведь был, кроме того, и рогоносцем, и военным пехотинцем, а затем и генералом. Я столько железа загнал в тела людей, что со мной не сравнятся и десять человек, прожившие столько же, сколько я. А теперь вот ты запугиваешь меня громом небесным и опоясываешь молниями, несмотря на то, что я нахожусь здесь именно для того, чтобы повысить авторитет твой среди этих неверных. Я строю этот проклятый храм в твою честь с такой скоростью, насколько это в моих силах. Я ведь не священнослужитель, чтобы меня можно было запугать высокими словами и впечатляющими мистификациями. Угомонись ты, и хватит засыпать эти лачуги молниями. Они, эти несчастные, не заслуживают моего покровительства, как не заслуживают тебя!
Налетевший с шумом сильный порыв ветра чуть не сорвал со спины Темпуса утепленный шерстью плащ.
— Я послал тебя сюда, к этим язычникам, чтобы построить мой храм. О, не смыкающий очей своих! Ты же возводишь храм?!
— Я возведу этот храм. Твоя милость, повелитель вселенной бог Вашанка! Да, я сделаю это, но если только ты оставишь меня в покое!
«ЧЕРТ БЫ ПОБРАЛ ЭТОГО НАСТЫРНОГО БОЖЕСТВЕННОГО ОПЕКУНА!»
— О Бог мой, ты же ослепишь моего скакуна, и тогда мне придется возложить его, вместо воинов погибших на поле сражений, на твой жертвенный алтарь. Вот и посмотрим тогда, кто придет поклониться тебе!