— Ну… нет. Того в перчатках?
— Да. Думаю он их надел, потому что его трость — да, и тебе мира, сестра — свежевыкрашена.
— Ты думаешь, это переодетый охранник? Что он из… дворца?
— Нет. Думаю, что Принцу нет никакого дела до нас. — В последнюю минуту Ганс заменил последнее местоимение и почувствовал гордость за это. Игра типа «я точно такой же, как ты, а он плох» уже несколько раз спасала его в переделках. — Думаю, он все же шпион. Это священник из Рэнке, он считает, что следует закрыть все храмы, кроме славного храма Ваш-Ваши… как его там зовут. Спорим, он шпион.
Это заставило истинного поклонника Тибы задрожать от гнева! Он подошел к человеку в накидке цвета зеленой травы с коричневой тростью. Ганс, проталкиваясь к входу в помещение, которое днем было мастерской по изготовлению ремней, наблюдал, как Полосатая Роба разговаривала с человеком с тростью. Ответ последовал тогда, когда Ганс уже двигался к двери.
Он не слышал ответа, но услышал слова:
— Пусть Ее именем все твои дни будут светлыми, пусть Она заберет тебя, когда ты устанешь от жизни, брат. — Эти слова произнес толстяк рядом с ним в накидке размером с целую палатку.
— Ах, спасибо, брат. И тебе тоже мира Ее име… — Когда раздался крик ужаса, Ганс пустился наутек.
Это кричал крупный парень в зелено-красной полосатой робе, его капюшон откинулся, видно было его искаженное от страха лицо. Конечно, никто ничего не понял, раздались крики других толкающихся безликих людей в накидках. Поняли двое и оба одновременно направились к двери. Один из них находился к ней ближе. Он торопился, бежал и будучи уже снаружи, рванулся влево, подальше от двери, а потом метнулся за строение. Из-под своей угрюмой коричневой робы от вытащил маленький флакончик уксуса, выбив из него пробку. В храме раздавались крики.
Человек в перчатках с коричневой прогулочной тростью поспешил выйти через дверь и также свернул налево, если бы он этого не сделал, Ганс окликнул бы его. У него не было времени среагировать, когда Ганс сунул уксус под его капюшон.
— Ой! — Естественно, человек высунул голову, когда жидкость стала действовать и разъедать глаза. Так как он не был слепым и не привык носить трость как продолжение самого себя, он уронил ее, чтобы обеими руками закрыть лицо. Ганс громко сглотнул слюну, прежде чем схватил трость за ручку. Он пнул стонущего парня под колени и побежал. Божье оружие, казалось, гудело в его руке и было живым настолько, что ой хотел отшвырнуть его, а сам убежать. Но он не сделал этого и не почувствовал на себе никакого другого действия. Только завернув за угол, он задержался из-за какого-то назойливого, нищего, который вскоре в качестве подарка получил прекрасную коричневую накидку с капюшоном. Так как она была наброшена на него, сидящего, он не разглядел щедрого дарителя. Того уже и след простыл, когда нищий высвободил голову из-под обременявшей его шерстяной материи.