— Много тянешь, — неодобрительно заметил Цветков.
— Говорят, лучше пить, — улыбнулся Виталий. — Не так вредно. Но работе больше мешает.
«Чего-то он все эти дни улыбается, — подумал Цветков. — Прямо-таки сияет весь. Вроде по работе сиять пока нечего».
Вошел Откаленко. И опять Цветков поймал себя на том, что любуется своим помощником. Хорошие попались ему ребята! Философы, конечно, насмешники, но положиться можно. Тянут. Конечно, могут и не туда иной раз потянуть…
Откаленко сел и тоже закурил.
В комнату зашли еще несколько сотрудников.
— Можно ассамблею открывать, — сострил Виталий.
В комнату Цветкова кто-то осторожно постучал.
Вошел худощавый, высокий, небрежно одетый человек со сморщенным лицом. Человек огляделся, потом представился:
— Плетнин Афанасий Акимович. Вот по повесточке явился. Лично вручили. Почте не доверили.
Он как-то крадучись подошел к столу и положил на краешек повестку.
— Садитесь, товарищ Плетнин.
Сколько человек прошло перед Цветковым за долгие годы работы в милиции! Кажется, он научился с первого взгляда уже определять, как начинать, как вести разговор. Но изредка попадались люди, которых так вот, сразу, определить было невозможно. Цветков про себя называл их «замкнутыми». Таким был и этот Плетнин. И потому Цветков медлил начинать разговор.
— Сведения получить хотите? — вкрадчиво спросил Плетнин, перегибаясь через стол.
Цветков усмехнулся: Плетнин «разомкнулся».
— Сначала хочу познакомиться, — ответил он.
Плетнин охотно закивал головой.
— Пожалуйста, пожалуйста. Сведения обо мне простые. Пенсионер. И все тут. А работал в жилищных органах. Управляющим домами. Глаз набил, будьте уверены. Старался. Здоровье губил. Сжигал, попросту говоря. И прямо скажу, из доверия не выходил.
— А потом?
— Что, извините, «потом»? — Плетнин склонил голову набок и прищурился. — А-а, насчет доверия-то? Ушел по собственному желанию. Заявленьице мое сохранилось. Проверял. Так что тут все в ажуре. Будьте спокойны. Прямо скажу, можете располагать.
— Два дня назад, Афанасий Акимович, вы в музей один заглянули, припоминаете?
— Было дело, — охотно кивнул головой Плетнин. — Достоевского Федора Михайловича музей.
— Интересуетесь?
— Ну что вы! — усмехнулся Плетнин. — Где уж там… Так зашел, по-соседски. Жена ключ унесла. Ну, деться было некуда. На улице холодно, сыро. Вот и зашел.
— Интересно показалось?
— А как же! Ведь тоже квартира. Семейство жило. Планировочка, прямо скажу, неразумная, проходные все комнаты. И мебель, конечно, непрактичная была. Это верно. А так жили ничего, метров по десять на человека приходилось.