Когда они проезжали бывшее Кунцево, Светлана спросила:
— Что это за шоссе?
— Кажется, Ленинградское, — неуверенно ответил Павел Иванович.
Светлана засмеялась.
— Что вы! Ленинградское я знаю. Это по улице Горького надо ехать. А это… я даже не заметила, как мы на него попали.
— Да, да! — сделал вид, что вспомнил, Павел Иванович. — Это Киевское.
— А-а…
«Только женщине можно так заморочить голову, — подумал Павел Иванович. — Ведь кругом указатели». Он поспешно отвлек Светлану разговором. И, уже внутренне успокоившись, принялся шутить, рассказывать какую-то забавную историю.
Светлана смеялась и с симпатией поглядывала на своего спутника. «Очень милый и порядочный человек», — подумала она.
Но когда кончился город и по сторонам шоссе потянулись поля и перелески, девушка впервые с тревогой спросила:
— Мы, кажется, едем на дачу?
— Что вы! Какая там дача! — успокоил ее Павел Иванович. — Вон, видите строение? Там он и живет. Только чуть свернуть в сторону придется.
— Все-таки он далеко живет.
— Да. И вообще, признаться, мне совсем не хотелось с ним связываться. Если бы не этот портсигар…
— Вы совершенно правы! — горячо откликнулась Светлана. — О, из-за него я бы на край света поехала!
— Вот видите! А я вас везу гораздо ближе.
«А мог бы и на тот свет», — с содроганием подумал он.
— И вообще, это препротивная личность, — добавил, помолчав, Павел Иванович. — Я с ним совершенно случайно познакомился. А вас так и знакомить не хочу.
— Но как же…
— А вот увидите, — Павел Иванович даже улыбнулся: ему все больше нравился придуманный им план.
Машина свернула с шоссе. Потом потянулись дачи. Большинство из них выглядели нежилыми: окна были заколочены или закрыты ставнями, нерасчищенные дорожки заросли травой или были завалены темными грудами прошлогодней листвы.
Наконец машина остановилась перед низкой дощатой изгородью. Павел Иванович вылез, кряхтя, распахнул перекосившиеся за зиму створки ворот, и машина осторожно въехала на участок.
Дача казалась пустой. Никто не вышел навстречу приезжим. И от угрюмого запустения и непонятной, казалось, даже недружелюбной тишины Светлане вдруг стало страшно. Она впервые пожалела, что согласилась на эту поездку. Но лишь на миг. «Вот еще! — подумала она. — Трусиха несчастная. Что может быть в конце концов?»
В это время Павел Иванович уже закрыл ворота и подошел к машине. Светлана собралась было выйти из нее, но он поспешно сказал:
— Нет, нет! Бога ради, не выходите! Так будет лучше.
— Но почему же?
— Уверяю вас, голубушка. Поверьте мне, — все так же торопливо произнес Павел Иванович и, бросив опасливый взгляд на дачу, прибавил тише: — Я даже не хочу, чтобы вы видели эту пьяную рожу. И совсем это не требуется, уверяю вас.