— Я не могу понять, как этот гроб мог оказаться, здесь, — сказал Уильямc дрогнувшим голосом. Своими длинными пальцами он сильно потер лоб. — Я просто не могу представить себе, как это оказалось возможным. Ворота были заперты и всегда запираются в семь часов вечера, лейтенант!
Я неуклюже спустился вниз к самому саркофагу, затем слегка прикоснулся к обнаженной руке чуть выше браслета. Она была ледяной…
— Она мертва, лейтенант? — спросил Полник над моей головой. — Я имею в виду, не в трансе ли она или что-то в этом роде?
— Если это транс, то кому-то очень повезло. Вы бы лучше вызвали дока Мэрфи из конторы шерифа.
Несколько секунд не было слышно ни звука сверху, только тяжелое дыхание Полника.
— Телефон, лейтенант? — наконец прохрипел он. — Есть ли он в здании?
— На обратном пути вы увидите боковую дверь, сержант, — отозвалс Уильямc, — она ведет в сторожку. Там есть телефон.
— Так далеко, а поближе нет? — пробормотал Полник и побрел прочь, словно цирковой слон, не желающий балансировать на большом резиновом мяче.
Я начал тщательный осмотр девушки в бархатном саркофаге, особенно ее рук, лежащих крестом. Кто-то очень постарался уложить их, чтобы достичь такой симметрии…
Маленькое рыжеватое пятнышко бросилось мне в глаза между первым и вторым пальцами ее правой руки.
Когда я за запястье приподнял слегка ее руку, под ней в ткани плать оказалась маленькая дырочка от пули, окруженная колечком засохшей крови.
Итак, никакой это не транс, на который так надеялся Полник, и док Мэрфи нам не был нужен, чтобы установить ее смерть. Единственное, что он должен сказать, — когда и как она умерла…
Откуда-то сверху донеслось почти рыдание.
— Лейтенант, — голос Уильямса сорвался от отчаяния, — это не след от выстрела?
Я вскарабкался наверх, стал рядом с ним на свежей зеленой траве. Его руки находились в постоянном движении — одна скребла шею сзади, другая, казалось, искала себе пристанища где-то внутри пиджака на гладком белом жилете…
— Проклятье! Теперь все это получит огласку! — Его глаза округлились при этой мысли. — Газетчикам повезло сегодня, лейтенант! Я не знаю, что скажет начальство, — ничего подобного не случалось с нами прежде.
— Вы удивляете меня, мистер Уильямc, — сказал я мрачно, — вы имеете в виду вот этот саркофаг? Он что же, первый у вас?
Скребущие пальцы оставили в покое шею и с бешенством схватились за мочку уха.
— Сейчас не время для плохих шуток, лейтенант! — его лицо побагровело. — Вы, кажется, не отдаете себе отчета, какая это для нас трагедия!
— И для девушки в саркофаге, — подхватил я. — Она была убита.