— Мне нравятся ваши пластинки! — заметила Федра.
Он бросил на нее вожделеющий взгляд.
— Ах, девушка, — сказал он ей. И, обратившись ко мне, добавил. — Твоя?
— Моя.
— Ну и повезло ж тебе, чувак! Мы сделаем остановку в Нью-Йорке, но ненадолго — только чтобы поцеловать благословенную американскую землю и покедова! Наши цыпки в Ливерпуле, понял? Цветочки — это прекрасно. Но цыпки все же лучше. Цыпки во сто крат лучше цветочков.
— Аминь! — подытожил я.
— Убийство в Лондоне, — угрюмо перечислял Шеф, откинувшись на спинку вертящегося кресла. — Нелегальный въезд в ряд европейских стран. Беспорядки в Кабуле.
Он уткнулся взглядом в свой стакан с виски. Я умудрился провести в своей квартире целых два дня, прежде чем один из его гонцов прислал мне от него весточку. И вот мы сидели у него, в номере одного из неприметных отелей в центральном Манхэттене, где он был зарегистрирован под nom de guerre-froide*. Он отпил виски. У меня в руках тоже был стакан, но я не пил, а только вдыхал аромат испаряющегося виски.
— Я же многого от тебя не требую, — продолжал он, — меня интересует только отчет в самых общих чертах. Что касается твоих похождений в Англии, то, полагаю, мы сумеем тебя выгородить. Коль скоро ты здесь, а они там, это не выльется в неразрешимую проблему. Высокое начальство примет решение не начинать процедуру экстрадиции, а среднее звено спустит все на тормозах и не станет поднимать шум из-за столь незначительного нарушения. Но мне бы очень хотелось от тебя услышать, что же там, черт побери, все-таки произошло на самом деле.
Я не мог на него обижаться. Шеф считал, что я работаю на него, и если бы дело обстояло именно так, вполне логично ожидать, что я дам ему полный отчет о проделанной работе. Его сотрудники, к числу которых я принадлежал — или не принадлежал (это зависит от того, как на все посмотреть), обычно работают в автономном режиме. Никаких тебе регулярных отчетов в трех экземплярах, никаких паролей и отзывов, то есть вообще ничего, кроме действий исключительно на свой страх и риск и по личной инициативе, действий, как считается, во благо человечества и родины, хотя и не обязательно именно в такой очередности. Поэтому Шеф никогда и не требовал слишком многого, но был вправе выяснить, чего я добился и зачем.
И я ему все выложил начистоту.
Впрочем, тут мне надо оговориться. Мой рассказ в том виде, в каком он изложен в этой книге (тем из вас, кто открыл ее на этой самой странице, советую ее закрыть и дальше не читать!), вряд ли создает впечатление, будто все что со мной произошло, произошло исключительно в силу моих патриотических убеждений. Вот я и рассудил: мое реноме не сильно повысится, если я признаюсь Шефу, что вся эта хренотень вышла как-то сама собой и даже по глупости.