— Ты всегда показывал неплохие результаты, — похвалил меня Шеф.
Я промолчал.
— И теперь нельзя сказать, что ты поработал неудачно. Согласен?
— Ну, вам виднее…
Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Но я должен тебе кое-что сказать, Таннер. Для твоего сведения. Кое-что… мм… необычное.
— Да?
— На этот раз ты допустил просчет.
— Сэр?
— И довольно серьезный просчет.
— Сэр?
Он развернулся в кресле к окну и стал изучать городской пейзаж. Я глотнул виски. Теперь мне почему-то страшно захотелось выпить.
Не оборачиваясь, он продолжал:
— Таннер! Я имею в виду этот государственный переворот в Афганистане… Это не они, понятно?
— Сэр?
— А мы…
— Мы?
— Мы. То есть мы, но — не мы. Ведь если бы там были замешаны мы, ты бы об этом непременно узнал. Нет, это на наше ведомство. Мы тут совсем не при чем! Ты только не пытайся оправдываться… Не нужно. Это дело рук наших вашингтонских бойскаутов!
Я чуть не проглотил язык. Но вовремя проглотил виски.
— ЦРУ! — воскликнул я.
— Именно!
Я промолчал.
— Афганское правительство придерживалось нейтралитета, ты же сам знаешь. Они получали колоссальную помощь от русских. Насколько я слышал, они им построили новое шоссе…
— Если бы вы видели их дороги, вы бы поняли, почему они согласились…
— Не сомневаюсь. Словом, какой-то большой умник в Управлении решил, что афганцы слишком заигрались с Советами. Они там вычислили, что через год к власти в стране могут прийти красные. И решили упредить события. Организовать прозападный переворот, чтобы обскакать русских.
— Значит, те люди в Кабуле…
— …были оперативниками ЦРУ!
— Но там же было полно русских! И восточноевропейцев. И…
Он энергично закивал.
— Да, вся эта шваль досталась нам по наследству после второй мировой войны. Бандеровцы, власовцы, кто там еще… Все антисоветски настроенные элементы в странах Восточной Европы, которых можно было использовать как секретную агентуру, сразу после окончания войны были завербованы в УСС, а затем, когда возникло ЦРУ, всех их передали им в штат*. Весь этот сброд — предатели и коллаборационисты. Уж можешь мне поверить! Гитлеры и Борманы местного значения — такая вот, понимаешь, публика. Но для ЦРУ многие из них оказались очень ценными кадрами.
— Та-ак… — сказал я. И вспомнил, с каким жаром доказывал тому болгарину с черной бородой, что являюсь преданным другом Советского Союза. Неудивительно, что после этого он со своими дружками с удвоенной энергией стал гоняться за мной по всему Афганистану… Тогда мне их упорное желание убить меня казалось необъяснимым. Теперь же я прозрел, хотя это прозрение радости мне не доставило.