День стоял ясный, а прогноз на предстоящие сутки обещал хорошую погоду до самого вечера. Я убил остаток дня, гуляя по окрестным полям. Места тут были очень живописные: холмистая и в то же время изрезанная оврагами равнина, со всех сторон продуваемая суровыми ветрами, почти совсем не затронутая цивилизацией. В другое время я бы с удовольствием наслаждался здешними природными красотами, но теперь мой ум был занят другими заботами.
После обеда я попытался немного видоизменить свою внешность, но не сильно в этом преуспел. Скотланд-Ярд располагал моей давнишней фотографией, с короткими волосами, так что стричься не имело смысла. Времени отрастить усы и бороду тоже не было. Тогда я просто ограничился попыткой выглядеть как можно менее похожим на американца. С помощью обломка угля я удлинил бакенбарды и переоделся в платье одного из многочисленных друзей моего хозяина по фамилии… Нет, забыл, помню только, что она начиналась то ли на «Пол», то ли на «Пен», то ли на «Тре», как и все корнуольские фамилии. Как гласит старая считалочка, "Мужчин из области Корнуолл узнаешь ты по Тре, Пен, Пол". Мой маскарадный костюм дополнил твидовый пиджак с замшевыми накладками на локтях и прорезиненный дождевик. Еще я, поупражнявшись перед зеркалом, постарался придать своему лицу максимально туповатое выражение и в очередной раз изменил акцент. Теперь, если кто-то спросит, я буду выдавать себя за ливерпульца в бегах, обвиненного в подделке документов.
В половине восьмого вечера настала пора трогаться в путь. Паренек по фамилии Пен-и-так-далее взялся присмотреть за моим «моррисом» и с оказией перегнать его в Лондон, да там и бросить на тихой улочке. Я со всеми тепло распрощался, мы выпили на посошок, подняв тост за Свободный Корнуолл как равноправного члена Союза Кельтоговорящих Граждан, и я отправился. Раздолбанный «воксхолл» оказался даже хуже «морриса», но по крайней мере не я сидел за рулем.
По части кораблей я, можно сказать, профан. Посудина, стоявшая у причала в Торквее, была в длину всего-то футов двадцать и имела помещения под и над палубой, но их названия я, убей бог, не знаю. По-моему, моряки называют их «рубка» и «трюм», но за точность не ручаюсь. Все мои познания в кораблях сводятся к тому, что находясь в открытом море, лучше сидеть на палубе, чем в воде. И еще насколько мне известно, правый борт находится справа, а левый борт слева — или наоборот.
К счастью, более глубоких познаний в морском деле от меня и не требовалось. Я поторговался с капитаном и выдал ему двадцать пять фунтов за проезд, что оказалось в пять раз меньше, чем я ожидал. После чего я забился в укромный уголок на палубе и притворился спящим. На борт поднимались какие-то субъекты, которые заносили с собой тяжелые коробки и спускали их в трюм, или как там это у них называется. Я притворялся спящим до тех самых пор, пока мы не вышли в море. Дальше ломать эту комедию было бессмысленно, потому что спящего человека не тошнит, а меня тошнило — и как!