Вздохнув, Бет перевернула страницу.
— А это еще что такое? — изумленно воскликнула она, пробегая глазами строки. Да ведь это план убийства! Хитроумный, вне всякого сомнения, и необыкновенно кровожадный.
* * *
Дункан прищурился — яркое солнце, повисшее над морем, било прямо в глаза — и продолжил нетерпеливо ходить взад-вперед по парапету. С того момента, когда Бет накануне поблагодарила его, она три раза оборачивалась и смотрела ему прямо в глаза, а один раз даже осмелилась помахать ему рукой и подмигнуть!
Дункан поежился. Неужели она его видит? Быть того не может! А что, если… Пока он искал ответ на этот вопрос, девчонка — видимо, желая заставить его еще больше помучиться — нашла дневники. Теперь ему придется вообще глаз с нее не спускать.
Он поднял голову — на пристани Драсмура стояла Бет, одетая в ярко-желтый дождевик и резиновые сапоги.
— Ну наконец-то!
Забравшись в моторную лодку, она направилась по заливу к замку, и беспокойство Дункана усилилось. Лодка, нагруженная пакетами и коробками, сидела в воде так глубоко, что казалось удивительным, как вода не переливалась через борта. Лодку бросало из стороны в сторону, словно ею управлял абсолютно пьяный человек, и несколько раз она едва не врезалась в волнорез.
Наконец лодка отошла от пристани на приличное расстояние, но до тех пор, пока Бет не пристала к берегу, Дункану казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди.
— Эту чертову девицу нужно держать под замком ради се же собственной безопасности! — недовольно буркнул он и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, помчался по винтовой лестнице в большой холл. С каждой ступенькой его решимость задать ей взбучку за то, что она так рискует своей жизнью, все возрастала. Ярость переполняла его, ища выхода. Ну ладно, сейчас он покажет этой девчонке, где раки зимуют!
— Господь свидетель, она будет мне подчиняться! Ведь она женщина, а я, черт подери, мужчина!
Дункан ворвался в большой холл как раз в тот момент, когда Бет, страшно довольная собой, нагруженная пакетами, вошла в него с другого входа. Но не успел он и рта раскрыть, чтобы выразить свое недовольство — а почему, собственно, нет, ведь таиться ему нечего, она и так знает о его существовании, — как раздался крик Уилла Фрейзера:
— О, это вы, миледи! Позвольте вам помочь! — Электрик поспешно бросил провод, конец которого держал в руках, своему отцу.
Раздался истошный вопль, от которого, казалось, закачались канделябры.
Все круто обернулись. Барт Фрейзер, опутанный искрящимися проводами, дергался в их паутине, словно обезумевшая марионетка. Лицо его исказилось отболи.