Она была высокой, отлично сложенной женщиной, чуточку полноватой, но это не портило ее фигуру. У нее были великолепные плечи и руки, изящные тонкие пальцы и маленькие ступни.
Мадам Виже-Лебрен, придворная художница, много раз рисовавшая Марию-Антуанетту, вспоминала:
«Черты лица Ее Величества нельзя было назвать правильными. У нее было слишком узкое лицо, большие голубые глаза навыкате и сильно выпяченная верхняя губа — фамильный признак Габсбургов, что многие французы воспринимали как гримасу надменности или презрения. Но они, разумеется, ошибались: королева была исключительно милой женщиной, ко всем относящейся с большой доброжелательностью. Но самым замечательным в ее облике был необыкновенный блеск кожи. Она буквально светилась. Никогда ни у кого я ничего подобного не видела. Кожа ее лица казалась прозрачной. Мне никак не удавалось запечатлеть это на полотне: не хватало красок, чтобы передать эту свежесть и сияние, свойственные только ей одной…»
К тому же королева, портнихой которой была тогда знаменитая парижская модистка Роза Бертен, слыла самой элегантной дамой в Европе. На свои наряды, драгоценности и прически она не жалела денег — и результат превосходил всякие ожидания.
…Итак, увидев Ферсена, королева оставила арфу, протянула ему руку для поцелуя и тихо сказала:
— Я так рада видеть вас снова, милый друг…
Касаясь губами нежной руки Марии-Антуанетты, граф испытал потрясение, от которого долго не мог оправиться.
— Я польщен, я очень польщен… — пробормотал он, не находя слов, чтобы выразить свои чувства. — Надеюсь часто видеть Ваше Величество…
И все же разлука была неизбежной и тем более жестокой, что теперь Ферсена и королеву связывала истинная страсть. Правда, до сих пор неизвестно, были ли они любовниками. Даже недоброжелатели Марии-Антуанетты не осмеливались утверждать это.
Очень скоро графа призвал на службу Густав III и, присвоив ему звание офицера шведской армии, взял с собой в Италию.
Разлученный с королевой, Ферсен вел активную переписку с некоей «Жозефиной», и все сходятся во мнении, что под этим именем скрывалась королева.
«23 августа 1788 года. Я передал письмо через Эстерхази с просьбой вручить послание Ей…» — сообщил он Софи.
Граф Эстерхази не был их единственным «почтальоном». Многие письма Ферсена доходили до адресатки с помощью мадам Кампан, впоследствии утверждавшей, что у Марии-Антуанетты никогда не было любовников.
«Мария-Антуанетта оставалась исключительно добродетельной в своих поступках, — писала в „Мемуарах“ эта дама. — Королева купалась в длинной, застегнутой до подбородка фланелевой сорочке, а когда служанки помогали ей выйти из ванны, она требовала, чтобы перед ней держали простыню, скрывавшую ее наготу».