Наконец, закончив письмо, она положила его на видном месте и придавила небольшой скульптуркой, изображавшей богиню любви. Подобных безделушек в спальне виконта было превеликое множество.
Затем мадам Ламартин собрала остатки гардероба Анри и тихонько смеясь, запихала их в камин на тлеющие уголья. Вскоре потянуло дымом, вспыхнул огонь, и одежда рассыпалась пеплом.
Мадлен же достала из сумки новое платье и не спеша оделась.
«У него хорошее большое зеркало в спальне»— пробормотала Мадлен, разглядывая свое отражение.
Пробуждение Анри впервые за последние дни было приятным. Он лежал, не открывая глаз, и прислушивался к тому, как уходит сон. Это приятное чувство находиться на границе между бодрствованием и сном ощущать, как тело постепенно приобретает вес, появляются запахи, звуки.
— Мадлен, — прошептал виконт.
Лишь тишина была ему ответом.
Он протянул руку в сторону Мадлен, но ощутил только пустоту.
«Неужели она все еще сидит рядом?»— лениво подумал Анри, открывая глаза.
Но вместо прекрасной Мадлен он узрел рядом со своей кроватью не выспавшегося Жака. Слуга являл собой чрезвычайно печальное, но поучительное зрелище. Печальное в смысле состояния его гардероба и красноты глаз, не узнавших в эту ночь сна, а поучительным было само присутствие Жака у постели покинутого всеми хозяина.
Анри резко сел в постели.
— Где она?
Жак пожал плечами.
— Где она? Отвечай немедленно!
— Ушла еще до рассвета, хозяин, — промямлил слуга, вжимая голову в плечи так, словно его собирались бить.
— И ты не разбудил меня?
— Мадам Ламартин не велела.
— Ты кому служишь, — вскричал Анри, — мне или ей?!
— Но она так просила, что я не смог отказать.
— Идиот!
— Вы правы, ваша светлость.
Анри вскочил, набросил халат и подбежал к окну.
— Ну что, разиня, — обратился виконт к самому себе, — еще успеешь полюбоваться, как утреннее солнце поднимается из-за крыш домов, но ее не будет рядом с тобой. Ты не понял, все это фарс.
Любовь… да какая к черту любовь, она всего лишь хотела отомстить
Мне.
— Что прикажете делать, хозяин? — послышался заискивающий голос Жака, но Анри не удостоил его ответом.
«Да, Мадлен не смогла вынести, что я первым покинул ее и вновь сыграла в любовь. Только теперь правила любви знала она, а я как последний дурак поверил ей. Теперь я, виконт Лабрюйер, обманутый и покинутый. Ну как же до меня это сразу не дошло?!»— и Анри расхохотался.
Жак с тревогой посмотрел на своего хозяина. Анри впору было плакать, а он надрывался от смеха. Робкая улыбка появилась и на губах слуги, стремившегося во всем походить на своего хозяина.