— Я и в самом деле глупая, — с грустью произнесла Колетта, прикладывая ладонь к звучащим струнам, — и те сразу же смолкли.
Девушка приложила руку к груди, ощутив под тугим корсажем шелестящий конверт с письмом учителя музыки.
«Что мне ему ответить? — задумалась девушка. — Как жаль, что рядом со мной нет сейчас Констанции!»
А Констанция Аламбер тем временем уже неслась в своем экипаже по улицам Парижа. Масляные фонари мелькали за окнами, а она то и дело постукивала в переднюю стенку и торопила кучера:
— Скорее! Скорее!
Но ее экипаж остановился не у ее дома, а возле крыльца дома виконта Лабрюйера. В окнах было темно и сколько ни стучал лакей в закрытые ставнями окна, никто ей так и не ответил.
— Мадемуазель, — развел он руками, — виконта нет дома.
— Разузнай, где он! — прикрикнула Констанция, но тут же остановила его. — Погоди, я знаю, он же сам говорил, что уехал к своей бабушке, графине Лабрюйер.
И только тут Констанция вздохнула с облегчением.
— Завтра же я отправлюсь туда, мне нужно его видеть.
Экипаж развернулся и уже не спеша покатил к дому. Оставшись одна, Констанция долго сидела перед зеркалом. Шарлотта то и дело выглядывала из своей комнатки, ожидая, когда же госпожа позовет ее. Но Констанция медлила.
Наконец, девушка решилась напомнить о себе. Она тихонько кашлянула, войдя в спальню. Констанция даже не повернула к ней головы.
— Вы чем-то обеспокоены, мадемуазель? Констанция сидела, какокаменевшая.
— Я думаю, Шарлотта.
— Можно узнать, что вас беспокоит?
— Ты все равно мне не поможешь советом. Единственное, ты только разбудишь во мне жалость, а мне бы этого не хотелось.
— Я знаю, о чем вы грустите, — призналась эфиопка.
— Откуда?
— Ведь все говорят, что мужем Колетты будет месье де Мориво.
— Может, еще говорят, что он мой любовник? — усмехнулась Констанция.
— Нет, мадемуазель, я умею хранить тайны и никто не знает о ваших встречах.
— Хоть это-то хорошо, — Констанция провела ладонью по лбу, словно смахивая с себя усталость. — И чего я только переживаю? — воскликнула она.
— Вы, наверное, любите его?
— Не-ет, — растягивая звуки, произнесла Констанция. — Теперь яего ненавижу и если он еще появится в моем доме, гони его.
— Вы не хотите сами сказать ему об этом? — спросила Шарлотта.
— Нет, я уже сказала ему все, что о нем думаю и вряд ли онотважится появиться здесь. Но если все же его нахальство дойдет дотаких пределов, ты, Шарлотта, сама скажешь ему, что я его ненавижу.
— Слушаюсь, мадемуазель, — абсолютно спокойно произнеслаШарлотта, и ее темные руки принялись убирать со столика баночки спарфюмерией.