Графиня Аламбер тихо опустилась на скамейку и, сцепив пальцы, положила руки на колени. Констанция словно впервые увидела, как та стара и немощна.
Ей стало невыносимо жаль эту старую мудрую женщину, пытавшуюся научить ее невозможному, пытавшуюся объяснить ей, что такое счастье. А счастье, как понимала Констанция, это оставаться самой собой, что бы с тобой ни приключилось, какая бы беда ни легла тебе на плечи.
— Ну что ж, прощай, Мато, — сказала графиня.
— Вы говорите так, бабушка, словно не собираетесь сюда вернуться?
— В моем возрасте, дорогая, всегда нужно прощаться, а не говорить» до свидания «.
Графиня поднялась и, придерживаясь рукой за поручень, сошла с невысокой лестницы.
— Прощай, Мато! — Констанция взмахнула рукой.
— Нет, дорогая, вот ты-то должна говорить» до свидания «.
— До свидания, Мато, — с улыбкой на губах прокричала Констанция, и ее возглас потонул в ненастье весеннего утра.
Возница терпеливо ждал, когда же его госпожа соизволит отправиться в путь. Он сидел на козлах, нахохлившись, в сером плащеи обшитой золотой тесьмой шляпе. Длинный кнут пока бездействовал.Он, казалось, спит, но лишь на дорожке послышались тихие шаги двухженщин, он тут же вскинул голову и сделал безразличное лицо.Возница выглядел, словно статуя, поставленная здесь навеки. Лишь кони, нетерпеливо переступая с ноги на ногу, предвкушали быстрый бег по хорошей дороге.
— Я совсем забыла, — прикоснулась пальцем ко лбу графиня Аламбер.
— Что, бабушка?
— Дать распоряжение насчет ремонта ограды.
— А может не стоит?
— Пусть будет по-твоему, — согласилась графиня, — все равно обо всем не упомнишь, всего не сделаешь. К тому же я знаю, что ни поручи этим лентяям, они все равно не сделают, найдя потом тысячи оправданий своему безделью.
Констанция улыбнулась. В последнее время старая графиня была ворчлива со слугами. Вечно ей было что-то не так, к тому же ее нередко подводила память, и она отчитывала кого — нибудь из слуг за прегрешения пятилетней давности, думая, что проступок был совершен вчера. И слуги, зная это, не обижались на нагоняй, полученный от старой графини. И та быстро отходила и чувствуя за собой вину, обязательно награждала провинившегося каким-нибудь подарком.
Сейчас слуги выстроились на крыльце, провожая свою госпожу и ее внучку в Париж. Все они были нарядно одеты, но с грустными лицами. Им и впрямь было невесело оставаться в Мато, они как бы осиротели.
Графиня Аламбер подошла к каждому из слуг, назвала его по имени, поинтересовалась здоровьем детей и на прощание дала каждому по небольшой сумме денег, прося не сердиться на нее, если она была хоть немного несправедлива.