— В таком случае выдайте меня ему, как вы уже сделали с Арно. Мы были вместе в Руане, пусть же мы будем вместе наказаны, раз вы считаете, что мы этого заслуживаем. Отвезите меня в Сюлли…
Внезапно Жиль де Рэ расхохотался, и в смехе его прорвалась такая свирепость, что молодая женщина, дрожа, подумала, как он похож на волка своими острыми белоснежными зубами и плотоядно сверкающими глазами. Если бы звери могли смеяться, они смеялись бы, как Жиль де Рэ.
— Я служу моему кузену, но своих интересов не забываю. Возможно, я отвезу вас в Сюлли… только позднее когда добьюсь от вас того, чего хочу.
— Чего же вы хотите?
— Я хочу получить то, что бесценно в глазах такого человека, как я: прежде всего — вас, а затем великолепный черный бриллиант, который прославил вас почти так же, как ваши изумительные волосы…
Так вот что было побудительной причиной всех этих хитроумных поисков! Вот чего желал Жиль де Рэ! Бешенство, ненависть и отвращение разом хлынули в душу Катрин, осушив уже подступившие было слезы. Она рассмеялась ему в лицо.
— Вы сошли с ума! Вам не удастся получить ни того, ни другого господин маршал! Алмаза у меня больше нет, а я уже не принадлежу себе: я жду ребенка…
На лице Жиля де Рэ отразилось разочарование. Сделав шаг к Катрин, он схватил ее за локоть и слегка отстранил от себя, чтобы рассмотреть ее фигуру, и ему сразу бросилась в глаза слегка округлившаяся талия молодой женщины.
— Клянусь Богом, это правда! — сказал он дрожащим голосом.
Однако тут же, сделав усилие, овладел собой и вновь широко улыбнулся.
— Ну что ж… я умею ждать! И от меня не ускользнут ни женщина, ни камень. Мне известно, что у вас нет при себе этого несравненного сокровища, но я знаю, что оно по — прежнему принадлежит вам. Вы можете получить его, как только встретитесь с неким посланником… с этим монахом, которого совсем не страшат наши враги, так что он свободно ходит среди них, заглядывая иногда и в славный город Руан, не так ли?
Этот человек знал все! Катрин была в его власти, он сжимал ее в ладонях, словно цыпленка, только что вылупившегося из яйца. Но она меньше тревожилась за себя, чем за Арно, который попал в руки своего злейшего врага. Тремуйль может сделать с ним что угодно, и никто не спасет его в этом замке, доступ к которому преграждают воды Луары. Мужество изменило ей, и она рухнула в кресло, чувствуя, что может лишиться чувств. Неужели она найдет избавление только а смерти? Не было сил вести бессмысленную борьбу: словно путник поднявшийся на вершину горы и увидевший перед собой другую гору, она брела, утратив последние надежды. Неужели это конец и ничего иного уже не будет до конца времен?